Неладная сила - Елизавета Алексеевна Дворецкая
Вообразив, что было бы, если бы все три, разозленные неудачей с мужиком из Котлов, разом набросились на нее, Устинья зажмурилась. Потом с трепетом стянула перстень, тщательно завязала в платок и сунула обратно за пазуху. Даже думать не хотелось – идти к Игореву озеру, куда ушли лихорадки, ступать в их следы: тут уж точно здоровой не бывать.
Да и мысль расстаться с перстнем уже не казалась Устинье доброй. У нее будто прояснилось умственное зрение, и она усомнилась: а точно ли мать, матушка Фотинья, к ней приходила во сне? Или кто другой под ее личиной? Если на ночь надевать перстень – тогда и во сне она всякого увидит в истинном облике?
Еще раз перекрестившись, Устинья встала с бревна и пустилась назад в Барсуки. Одно ей было ясно: лесной перстень – слишком ценная вещь, чтобы распоряжаться им, не подумав.
Глава 8
Под вечер Демка выпросил у Мавроньи два блина, завернул в лист лопуха и вернулся в кузницу. Там он разложил блины по дальним углам, а сам подошел к наковальне и позвал:
– Братья-помощнички, Кузька да Демка! – Имена их ему однажды сообщил Деряга, но велел не трепать попусту. – Блинов покушайте, моего горя послушайте! Дело у меня такое… не знаю, как и приступить. Бродит по волости волколак… бывший поп наш, отец Касьян. Только не попом бродит, не человеком, а полузверем с волчьими ногами и хвостом. Воята Новгородец его бил-бил… не убил, а если убил, то не до конца. Неупокоенный дух на волю выбрался. Чем его теперь угомонить? Прежде был он оборотнем, а теперь чем его упокоить, когда у него и тела-то нет?
Некоторое время стояла тишина. Демка с замиранием сердца ждал ответа. Ему мерещились в углах легкие звуки, но помощнички молчали. Неужели и они не знают?
И когда он уже почти утратил надежду, из одного угла спросили:
– Железо ковал?
– Ковал… – ответили из другого; оба голоса чуть причавкивали, но звучали задумчиво.
– А в песок совал?
– Совал…
– А колдуна-двоедушника одолевал?
Опять повисла задумчивая тишина.
– Слышь, брат? – потом сказал кто-то из помощничков.
– Ну?
– Помнишь, Славоша все хотел меч-кладенец ковать?
Славоша? Демка сроду не слышал такого имени.
– Ты вспомнил! – Второй голос удивился. – Это ж до Деряги еще…
– Что за Славоша? – осторожно вмешался в беседу Демка.
– А был у нас тут такой молодец, Славошей звали, – охотно пояснил голосок. – Завара у него поначалу в подручных ходил.
– А Завара – это кто?
– За ним был Деряга, сын его.
– Дерягин отец? – Демка запомнил Дерягу угрюмым стариком с седой бородой, и отец того для Демки был жителем былинный времен. – Так ваш Славон, поди еще князя Игоря с воеводой Добрыней застал!
– Неет, при Добрыне был тут кузнецом Осмуд-варяг, – засмеялся голос. – Славон много после него. Был он молодец, всей волости на зависть: и собой хорош, и удал, и силен как бык. Ковал он и топоры, и копья, и стрелы, и косы, и сошники, и что хочешь, а того ему было мало. Хотел он меч-кладенец сковать, чтобы был лучше басурманских. Ну, поднес он нам сладкой кашки да медовой бражки, мы его и научили…
– Чему научили? – спросил Демка.
Он понял намек, но не было у него никого, кто приготовил бы достойное угощение для помощников.
– Нету у меня больше, чем угостить. Завтра чем Ефрем покормит, вам принесу. Только скажите.
– Научили мы его взять крицу железную, – с сомнением все же начал рассказывать голосок, – и на три года в землю закопать. Потом достать, от ржи очистить…
– На пруты расковать…
– Те пруты переплести и сызнова расковать…
– Сызнова переплести – и так трижды по три раза.
– Потом сделать заготовку наподобие клинка…
– А ту заготовку зарыть надо в болоте при полной луне…
– Уже на десять лет.
Помощнички замолчали.
– И что? Получилось у него?
– Прошло десять лет… – многозначительно протянул один голосок.
– И пошел Славон за своим кладенцом…
– Тоже на полной луне…
– Да разразилась той ночью гроза превеликая…
– Ударила молния сверкучая…
– Славона убила насмерть. Потом нашли его, а у него по телу будто молнии ветвятся.
– Зарыли его в Лихом логу…
– А куда и зачем ходил он – так никто и не прознал.
– Подумали, с неладной силой хотел переведаться, да она одолела.
Демка содрогнулся: очень хорошо он помнил свой поход в лес под молниями сверкучими. И самого мало что упавшей сосной не убило. С опозданием он порадовался своей удаче: в ночь похода думал только о перстне с корня попоротника, не осознав, что унести голову целой уже немалое везение.
– Так что с тем кладенцом? – спросил он у помощников.
– Ничего. Так и лежит, поди.
– Это сколько ж лет прошло?
– Да с полсотни. Никто не ведал о нем, никто и не искал.
– Славоша свое дело в тайне держал.
– Десять лет молчал как рыба.
– Жены не было – вот ни с кем и не поделился.
– А вы знаете, как тот кладенец сыскать? – спросил Демка.
Не он один, выходит, в этой кузне в бобылях мается. Но он все шалопутничал, по гулянкам слонялся, как со стыдом отметил Демка, а Славон искал, как сделать меч не хуже булатного. Делом занимался человек…
Помощнички помолчали.
Демка ждал с надеждой. Вот это клад так клад! Лучше горшка с серебром, погубившего беднягу Хоропуна. За полсотни лет в болоте все мягкие примеси обратились в ржавчину, а то, что осталось, по прочности будет не хуже сарацинского булата, который, говорят, князья покупают на вес золота. Демка слышал о таком способе, но никогда не видел, чтобы его применяли. А оказывается, он для того поздновато родился.
– Много ты хочешь, сынок, – с непривычной суровостью сказал один голос. Вдруг он из тонкого и дурашливого сделался таким низким и глухим, и ясно было слышно: он идет из-под земли. – Нету у тебя ничего такого, чтобы нам за сию тайну отплатить.
– Так уж и ничего? – осторожно спросил Демка.
В мыслях промелькнуло: потребуют душу? Вечную службу? Одно у него сокровище было – то колечко. Но его уже нет – отдал.
– Ин ладно, – хором сказали два тяжелых голоса, и Демка
