Неладная сила - Елизавета Алексеевна Дворецкая
Первую версту до Игорева озера Устинья пробежала одним духом: торопилась уйти подальше от деревни, пока никто ее не увидел. «Брось перстень в озеро – тем от власти нечистой избавишься!» – звучал в нее в душе встревоженный голос матери. Но, выйдя в поле, ощутила усталость: выскочила ведь из дома, даже глотка воды не выпив. Она пошла медленней, задумалась о том, что собирается сделать. Демка… Рано или поздно она опять его встретит, и что скажет? Не очень-то ему понравится, если его дар, с таким трудом, через такие страхи, добытый, полетит в озеро. Если не хочешь у себя держать, лучше бы отдать ему обратно, и пусть делает с эти бесовым сокровищем, что сам знает. Может, другой какой девке подарит…
Сумежских девок Устинья хорошо знала, но при мысли о Демке и «другой» подумалось не об Юлитке или Янке, а почему-то о той, что лежит на Гробовище. Смутно помнилось: здесь была какая-то связь…
Собрав под себя полы суконной свиты, наброшенный от утренней прохлады, Устинья присела на поваленный ствол близ дороги. Был какой-то разговор… нет, не с Демкой – стала бы она с ним о таком говорить. С Куприяном… или с Мавроньей… о каких-то поцелуях. В бреду Демка твердил: «Не стану ее целовать». Сумежане подумали, что эти слова относятся к ней, Устинье, а они с дядькой подумали на мертвую деву Евталию… Дядька еще сказал, что если Демке взбрело в голову целовать покойницу, то он и сам не жилец. Но он оправился, значит, не было такого. Не отдаст он свое кольцо мертвой деве. Да нужно ли оно ей?
Поколебавшись, Устинья вынула из-за пазухи платок, развязала узел. Вот оно, лесное колечко. Тускло блеснуло золото, заново вызвав удивление перед такой диковиной. Колечко небольшое, как раз ей по руке. Из двух перевитых прутиков, более толстых к середине и сужающихся к концам, – будто два травяных корешка переплелись между собой и по волшебному слову сделались золотыми.
Повертев кольцо, Устинья вспомнила, что даже его не примерила. Потянуло посмотреть – хорошо ли будет на руке. Подойдет ли? Оглядевшись и убедившись, что на всем протяжении поля от леса до леса никого нет и никто ее не видит, осторожно надела на безымянный палец правой руки. Испугалась: так надевают кольцо при обручении в церкви. Поповская дочь, Устинья несколько раз видела венчание еще при жизни отца Евсевия. Но самой себе надеть – не значит обручиться.
Устинья вытянула руку, чтобы получше разглядеть… и вдруг заметила в той стороне на дороге двух девок, идущих к ней.
В испуге Устинья спрятала руку за спину и уставилась на девок – кто это? До них было всего-то шагов двадцать – почему она не заметила их у края поля, ведь нарочно оглядывалась? Как из воздуха вышли! Лица были ей незнакомы, и она удивилась: откуда на ближнем поле взялись сразу две незнакомые девки, да в такую рань? Посмотрела еще. Девки были какие-то странные…
Осознав, в чем странность, Устинья похолодела и застыла. Одеждой девкам служили белые рубахи, грязные и несвежие, без поясов. Распущенные волосы болтаются ниже бедер – неряшливые, спутанные, в колтунах. Лица нездоровые, с запавшими глазами и щеками-ямами, недовольные и злые. Сами тощие – одни кости. Вокруг глаз бурые круги, как у умирающих… или уже покойных. Углы бледных ртов кисло опущены. У одной кожа пылала явно болезненным жаром, глаза тоже были красны. Лоб в поту, грязные влажные волосы слиплись, на груди мокрое пятно – тоже от пота. Вторая была бледной как береста, и все ее члены выгибались неестественно, будто их переломали, как соломинки.
Устинья, сидя на поваленном дереве, застыла от ужаса. В первый миг, заметив девок, она хотела снять кольцо, пока его не увидели, но теперь забыла о нем, боялась пошевелиться, чтобы не привлечь к себе внимания. Хотела помолиться – привычные слова не шли на ум.
Девки были все ближе – шли по дороге, и уже скоро поравняются с ней. Длинные их подолы волочились по земле, скрывая ноги, они двигались беззвучно, и казалось, что плывут над землей, ее не касаясь. Оледенев, Устинья ждала, что они ее заметят, и едва дышала, боясь поколебать воздух. Но они смотрели мимо нее, вдоль дороги.
С другой стороны тоже почудилось движение. Чуть скосив глаза, Устинья увидела третью девку – та шла навстречу двум первым. Не решаясь повернуть голову, Устинья окинула ее косым взглядом: третья выглядела даже хуже первых двух. Сухая как щепка, она еле брела и качалась на ходу. Руки ее, шея и череп были так плотно обтянуты кожей, что видно каждую косточку.
До Устиньи страшным девкам оставалось шагов пять, когда одна из первых двух заговорила.
– Сестрица Трясея! – донесся до Устиньи голос, от которого все в ней противно задрожало: скрипучий и пронзительный. – Откуда бредешь?
– Из деревни Котлы бреду, сестрица Огнея! – чуть слышно ответила ей третья. Голос ее напоминал шуршание сухого листа, под которым затаилась ядовитая змея. – А вы куда идете?
– В деревню Котлы! Которого человека я поймаю, – буду жечь и палить, будто солому, и жив не будет!
– А я буду ломить у человека кости, и спину, и иные члены, так что жив не будет! – подхватила вторая.
– Ох, сестрица Огнея, сестрица Ломея, не ходите в Котлы! – застонала третья. – Была я там, хотела в мужика одного войти. Думала, обернусь соринкой, паду в молоко, он станет пить да и меня проглотит! Вот тогда я и разгуляюсь, буду его мучить гораздо, трясти, будто лист осиновый, пока вовсе не изведу! А он, вишь, догадался: глянул в кринку, меня увидел, вынул да и замазал в сажу у чела печи! Ох, и худо мне пришлось! Как печь разожгут – жжет меня и печет! Недели три терпела я муки невиданные! Только нынче стали печь поправлять, я и выскочила! Теперь вот бреду – заклялась я ходить в деревню Котлы!
– Тогда и мы не пойдем!
– Ох, ох, разбранит нас сестрица наша старшая, Плясеюшка! – застонала Ломея, раскачиваясь; ее руки, ноги, шея, даже спина изгибались, как сломанные стебли.
Три девки отправились в сторону озера: Трясея шла между Огнеей и Ломеей, а они поддерживали ее на ходу.
Они уже скрылись, но Устинья еще долго сидела на бревне, не смея пошевелиться. Потом перекрестилась. Посмотрела на перстень на своей руке. Перстень-то, видать, и впрямь непростой! Что говорил Миколка: кто таким владеет,
