Неладная сила - Елизавета Алексеевна Дворецкая
Куда идти – Демка понятия не имел, но вдруг ему померещился впереди свет. Непонятно было, как он велик и насколько далеко, но это была видимая цель, и Демка, отводя с дороги ветки, стал довольно шустро пробираться на свет. Только бы не исчез! Мельком вспомнились рассказы: огнем горит в ночном лесу папоротников-цвет, а он на месте не сидит, перебегает, за ним умаешься гоняться, потому и так мало людей, сумевших этим чудом овладеть. Вспомнился Егорка – запропал старик, но где ж его теперь искать? Придется самому…
Огненный свет усиливался, растекался над почвой. Не здесь ли то место, откуда земля бросает в небо зарницы? Демка уже ясно видел пламя – горит лес, подожженный молнией? Деревья разошлись, он очутился на широкой поляне. Невольно вытаращил глаза: вся покрытая пышными кустами папоротника поляна была объята желтовато-синим пламенем. На Демку веяло дымом, летели искры. Он попятился – огонь хлынул ему навстречу. Демка завертелся, отыскивая обратный путь. При жарком свете ему ясно были видны все заросли вокруг – и то, что выхода уже нет. Стремительно, будто текущая под уклон большая вода, огонь окружил то место, где он стоял. Оказалось, что все вокруг заросло папоротником, это он путался в ногах, пока Демка сюда шел. И теперь весь он горел, поле пламени расстилалось везде, сколько хватало глаз. Кружок чистой земли с Демкой посередине быстро сжимался.
Стащив шапку, Демка закрыл ею лицо от дыма, но и так ощущал, как трещат волосы. Не может свежая зелень так полыхать, это морок, уверял он себя. Темный свет на него страх наводит! Отгоняет. Не бояться, не поддаваться – и морок отступит.
Сквозь одежду стал просачиваться жар, хранить самообладание делалось с каждым вздохом все труднее. «Михаил-Архангел! Никола Милостивый! – твердил Демка про себя. – Закройте меня… раба божия… железным тыном от земли до неба…»
Но вместо небесных покровителей перед его мысленным взором почему-то появилась Устинья. Вспомнилось, как он лежал у себя в избе, томимый лихорадкой и мучимый таким же жаром, как коснулась лица прохладная ладонь и он понял, что она несет ему избавление… Как эта рука омывала ему лицо холодной водой, но он ясно ощущал, что целящая спасительная сила – в руке, а не в воде…
Погруженный в эти воспоминания, Демка не знал, долго ли так стоял, но вдруг опомнился. Вокруг было тихо. Осторожно он опустил шапку. Огонь угас, только еще веяло гарью и под ногами сверкали искры. Вся поляна вокруг него была пуста и черна. В вершинах гудел ветер.
Только в одном месте что-то светилось. Одинокий куст папоротника, большой и пышный, сиял, но не горел, а просто испускал пламенный свет каждым своим узким листиком на длинном стебле. Сперва Демка подумал, что этот куст просто еще не догорел… а потом понял.
Да это же он! Тот самый куст, за которым он сюда явился!
Не сводя глаз с чудесного куста, Демка сделал несколько шагов. Под ногами трещала сгоревшая зелень, при каждом шаге взлетали искры и облачка горячей золы. Но это уже были мелочи. Главное – нашел.
Демка приблизился к кусту. Вблизи тот источал жар. Демка окинул его опытным глазом. Работа в кузнице научила его хорошо различать, какую степень нагрева железа означает каждый цвет – от багрового до белого. Куст пылал соломенно-желтым – какой бывает при закалке.
И что делать дальше? Заговор какой-нибудь сказать? Какой? Хоропун, бедолага, прежде чем второй раз за кладом идти, и то у Егорки какой-то заговор выпытал… а он, Демка, не догадался.
Но про заговор Куприян ничего не сказал. Сказал, кто одним рывком куст из земли выдернет… Видно, тут не слова, а сила нужна. И решимость.
Демка приблизился и осторожно протянул руку, словно щупая воздух. Воздух вокруг куста был горячим – как близ раскаленного железа. Никто не возьмет голой рукой металл, раскаленный до вот этого соломенно-желтого цвета.
Но клещей-то кузнечных при нем нет. И про клещи Куприян ничего не говорил…
И что, так и буду стоять, как идол каменный, спросил себя Демка. Куст из желтого пошел в охряной цвет. Потом уйдет в синий и серый, а этого допускать нельзя.
«Не стой столбом!» – гневно сказал себе Демка. Не знаешь, что делать? Ну, еще постой – пока куст не посереет и не разлетится в пыль, а ты всю жизнь будешь ощущать себя последним дураком!
Сделав последний шаг к кусту, он резко ухватил его обеими руками у самого корня и дернул – торопясь, пока до сознания не дошла дикая боль ожога.
Вырвав куст, он под собственным усилием отшатнулся и тут же выпустил куст. Поднял руки, развернул ладонями к лицу. Что такое обжечься о железо, Демка хорошо знал, но боли не было. Ладони его после блужданий по лесу были изрядно грязными, но ожогов он не увидел. До ума дошло: куст показался горячим только в миг первого прикосновения, а потом ощущался как чуть теплый.
Вырванный куст лежал на земле, его охристое сияние потускнело, переходя из брусничного в черничный. Перстень! Где-то на его корне должен быть перстень золотой! Упав на колени, Демка сунул руку в сплетение мелких корней, набитое холодной землей, и пошарил там. Должно быть здесь, под самой почвой… Задыхаясь от волнения, он перебирал корни и землю, всякий миг ожидая наткнуться на нечто круглое, гладкое…
Ничего. Демка перевернул куст и пошарил с другой стороны. Стряхнул с пальцев землю, потом тряхнул кустом. Земля, корни и всякий сор. Куст еще сиял, давая немного света, но никакая искра не откликалась золотым блеском…
– В яме поищи! – вдруг сказал рядом чей-то голос.
Сильно вздрогнув, Демка выронил куст и вскочил на ноги. В трех шагах за его поисками наблюдал леший – ростом с человека, весь заросший мхом и сизым лишайником.
– Оторвалось, может, – добавил леший, и тут, будто пелена спала, Демка узнал Егорку: седую бороду он принял за лишайник.
– Ты где бродил, старинушка? Тут со мной такое было…
– Давай, поищи, а то как бы в землю не ушел! – Егорка кивнул на яму, давая понять, что не до болтовни.
Не особенно веря в успех, Демка встал на колени возле ямы и пошарил в земле.
Пальцы его сразу наткнулись на что-то твердое, с ровным округлым краем.
Тот же опыт кузницы наградил Демку способностью прикосновением пальцев определять природу вещи: камень это или металл, а если металл, то какой. В полной темноте он смог
