Пекарня «уютный очаг» и её тихие чудеса - Дарья Кун

Элли с облегчением вздохнула. Похоже, Мэйбл всё списала на обычную дурную славу Каэла, не заподозрив ничего о «силе» и прочих странностях.

– Да я и не переживаю. Просто неприятно, когда в твой дом приходят и делают грубые замечания.

– А ты его печеньем угости! – воскликнула Мэйбл, словно выдавая великую мудрость. – Самого сладкого, с двойной порцией мёда. Посмотрим, как он после этого хмуриться будет. Сладость она ведь не только на язык приятна, но и душу смягчает. Проверено. – Она наконец отложила в сторону готовые пучки мяты и полезла на небольшую лесенку за душицей. – Вот, держи. С горы Светлячковой, самая душистая. Бери два пучка, один в хлеб, а другой – в подушку. Будешь спать крепко, без всяких глупых снов.

Элли заплатила, бережно уложила травы в сумку и, уже прощаясь, протянула Мэйбл свёрток с печеньем.

– Это вам. Новый рецепт пробую.

Мэйбл развернула свёрток, сунула нос в печенье, глубоко вдохнула и удовлетворённо крякнула.

– Чувствую, с мускатом и щепоткой чего-то… тёплого. Молодец, солнышко. Чувствуется, рука у тебя твёрдая становится. Агата бы гордилась.

Элли вышла из лавки с тёплым чувством внутри. Разговор с Мэйбл был как глоток крепкого, согревающего чая после долгого дня – с бодрящей горчинкой, но и с неизменной сладостью заботы.

Она свернула на Рыночную площадь. К этому времени основная толчея уже спала, лотки пустели, торговцы сворачивали свои прилавки. Но несколько человек ещё оставались. Элли купила у старушки-молочницы кувшин парного молока, поговорила с рыбаком Эдгаром о предстоящем улове, обменяла пару булочек на свежие яйца у фермера с окрестной деревушки. Это был свой, налаженный годами круговорот – не столько торговля, сколько обмен новостями, поддержка, проявление общей заботы о том, чтобы у всех на столе было что-то вкусное и свежее.

Главной же её целью была лавка Седрика – «Диковинки и безделушки». Она находилась в самом центре площади, в кривом, трёхэтажном доме с покатой крышей, на которой ютился аистиное гнездо. Окна лавки были столь запылены, что разглядеть что-либо внутри было практически невозможно, но на подоконниках был выставлен целый музей странностей: чучело филина в позе вечного удивления, несколько причудливых камней, стеклянные шары, внутри которых клубился туман, и даже то, что издалека можно было принять за настоящий, миниатюрный череп дракона.

Дверь в лавку, как всегда, была приоткрыта, и из щели лился поток какого-то невероятного антикварного запаха: старого дерева, воска, пыли, металла и чего-то ещё, сладковатого и мистического.

Элли вошла внутрь, и её, как всегда, на секунду охватила лёгкая паника. Лавка была настоящей кроличьей норой, забитой до отказа. Полки от пола до потолка ломились от вещей: стопки старых книг в потёртых переплётах, груды фарфоровых чашек с причудливыми рисунками, коробки с ржавыми ключами, стопки пожелтевших карт, статуэтки, подсвечники, зеркала в витых рамах… Всё это было нагромождено хаотично, но, как уверял сам хозяин, в строгом соответствии с некоей «энергетической логикой».

Сам Седрик сидел за прилавком, похожим на алтарь какого-то забытого бога, и с помощью огромной лупы с перламутровой ручкой изучал какую-то древнюю монету. Он был полной противоположностью Мэйбл – высокий, дородный, с пышной шевелюрой седых волос и такой же пышной, окладистой серебряной бородой, в которой запуталось несколько крошечных шестерёнок. На нём был бархатный камзол цвета спелой сливы, украшенный вышитыми звёздами и полумесяцами, и начищенные до зеркального блеска очки в тонкой оправе, сидевшие на самом кончике носа.

– А-а-а! Божественная пекарша! Фея муки и повелительница дрожжей! – провозгласил он, откладывая лупу и монету и распахивая руки в театральном жесте. Голос его был густым, бархатистым, идеально подходившим для рассказывания сказок на ночь. – Войдите, присядьте, окунитесь в объятия прошлого! Чем стареет вещь, тем больше секретов она накапливает, словно доброе вино. Что привело вас в мои скромные чертоги? Ищете ли вы чашу для вина, что сама наливает лишь правду? Или зеркальце, показывающее не отражение, а сущность? Или, быть может, вас манит эта дивная шкатулка, что тихонько напевает колыбельные, когда в ней нет луны?

Элли с трудом сдержала улыбку. Седрик всегда говорил так, будто выступал на сцене.

– Здравствуйте, мастер Седрик. Мне нужна… новая ступка. Мраморная. Моя старая, к сожалению, треснула.

– Треснула! – Седрик приложил руку к сердцу, будто услышал о смерти близкого друга. – Ужас! Катастрофа! Без хорошей ступки мир лишается не только молотых специй, но и правильно измельчённых мыслей! Это очень серьёзно. Очень!

Он поднялся с табурета и начал рыться в одном из бесчисленных шкафов, что стояли у него за спиной. Полки там были заставлены посудой всех видов и эпох.

– Ступка… ступка… – бормотал он. – Ага! Вот же она! Ждала свою хозяйку.

Он извлёк откуда-то из глубин прекрасную ступку из тёмного, почти чёрного мрамора с притёртым пестиком. Она была идеально отполирована и казалась вырезанной из цельного кусочка ночи.

– Великолепный экземпляр! Добыта, если верить продавцу, в каменоломнях самих гномов! Говорят, если растереть в ней перец горошком в полнолуние, то можно вызвать дух кулинарного вдохновения. Проверять не советую – духи нынче капризные, могут и рецепт какого-нибудь несъедобного пирога подсунуть.

Элли взяла ступку в руки. Она была на удивление тяжёлой и прохладной, а поверхность её была идеально гладкой.

– Она прекрасна. Сколько с меня?

– О! – Седрик махнул рукой. – Да что там! Берите в обмен на пару тех самых булочек с корицей, о которых весь город шепчет. Говорят, они даже старую ссору могут подсластить. Сила в них недюжинная!

Элли снова почувствовала лёгкий укол тревоги. Опять это слово – «сила».

– Это просто булочки, мастер Седрик. Ничего особенного.

– В мире нет ничего «просто так», милая моя! – воскликнул антиквар, поднимая палец кверху. – Всё имеет свою душу, свою историю, свою магию. Вот смотрите. – Он взял с полки небольшой медный колокольчик. – Казалось бы, безделушка. А если позвонить в него с искренней благодарностью в сердце, он отгонит тоску на целый день. Проверено. Или вот этот подсвечник. – Он указал на витиеватую бронзовую конструкцию. – Свечи в нем горят ровнее и дольше, если зажечь их с мыслями о мире и покое. Всё дело в