Пекарня «уютный очаг» и её тихие чудеса - Дарья Кун

Глава 3. Город, который заботится

Послеполуденное солнце уже начало клониться к западу, отливая золотом остроконечные шпили крыш Веридиана и растягивая длинные, ленивые тени от домов. Жара спала, уступив место ласковому, тёплому вечеру, который был, пожалуй, самым лучшим временем для прогулок. Воздух становился прозрачнее, краски – мягче, а звуки – более отчётливыми и звенящими, будто кто-то настроил весь мир на идеальную частоту.

Элли завязала на голове лёгкий льняной платок, прикрыв им от пыли и солнца свои тёмные волосы, и накинула на плечо просторную сумку из грубой ткани, сшитую ещё Агатой. Внутри лежали пустые баночки для специй, несколько монет в кошельке и небольшой свёрток с тёплым, только что испечённым ореховым печеньем – на случай, если встретится кто-то из знакомых. Она заперла дверь пекарни, повернув ключ с привычным щелчком, который отозвался эхом в тихой, внезапно опустевшей пекарне. Мурка, оставшаяся внутри, недовольно мяукнула с подоконника, но Элли лишь улыбнулась.

– Побереги дом, – шепнула она сквозь щель в ставне. – Я ненадолго.

Выйти за порог после долгого дня, проведённого у печи, всегда было небольшим чудом. Словно ты попадал в другой мир, параллельный, но тесно связанный с твоим собственным. Запахи пекарни – сладкие, хлебные, плотные – сменялись лёгким, пьянящим коктейлем из ароматов цветущих палисадников, свежескошенной травы с лужаек за домами и далёкого дымка из труб. Воздух был свежим и подвижным, он обнимал кожу, ещё горячую от жара печи, и приносил долгожданную прохладу.

Элли не спеша двинулась по Пряничному переулку, выложенному неровными, отполированными тысячами ног булыжниками. Её тень, длинная и тонкая, скользила впереди, указывая путь. Она не ставила себе конкретной цели. Эти прогулки были её способом перезарядиться, вдохнуть жизнь городка, почувствовать его ритм, отличный от мерного постукивания скалки и шипения масла на противне.

Веридиан был не просто скоплением домов. Он был живым организмом, большим, добрым зверем, пригревшим у своего сердца всех своих обитателей. Дома здесь стояли тесно, будто прижимаясь друг к другу для тепла и поддержки. Они были разными: почтенные каменные старожилы с толстыми стенами и маленькими, похожими на бойницы окошками; весёлые деревянные домики, расписанные яркими узорами и утопающие в зелени; и даже пара причудливых строений, словно сошедших со страниц сказочной книги – с кривыми стенами, башенками и дверями разной величины.

Но у всех у них было нечто общее: уют. Он витал в воздухе, был вплетён в самую суть этого места. Он читался в идеально подстриженных лужайках, в горшках с геранью на каждом подоконнике, в вышитых занавесках, в птичьих кормушках, развешанных на деревьях, в кошках, греющихся на заборах, и в собаках, лениво виляющих хвостами у порогов.

Элли шла, вдыхая этот мир полной грудью, и чувствовала, как дневная усталость и остатки раздражения от визита Каэла понемногу тают, словно сахар в тёплом чае. Она знала здесь каждый камень, каждую трещину в стене, каждое дерево. Это знание было тёплым и уютным, как старый, любимый свитер.

Первой её остановкой, как почти всегда, стала лавка Мэйбл – «Зелёный уголок». Она ютилась в небольшом каменном домике на самом повороте переулка на Рыночную площадь. Окно лавки было заставлено бутылочками, скляночками, пучками трав и причудливыми кореньями, отчего внутрь проникал таинственный, зеленоватый свет. Над дверью висела табличка с изображением стилизованного цветка мандрагоры и витиеватой надписью: «Мэйбл. Травы, коренья, советы и утешения».

Элли толкнула дверь, и та отворилась с мелодичным перезвоном крошечных колокольчиков, подвешенных к притолоке. Воздух внутри был густым, тяжёлым и невероятно сложным. Он ударил в нос сразу десятками ароматов: сладковатый запах сушёных ягод шиповника, горьковатый – полыни, терпкий – дубовой коры, цветочный – лаванды и ещё с десяток других, которые Элли не могла опознать, но которые сливались в странный, гармоничный букет. Пахло старой бумагой, пылью, летом и чем-то глубоко целебным.

За прилавком, уставленным весами, ступками и пучками свежесобранного зверобоя, сидела сама Мэйбл. Она была крошечной, сморщенной, как печёное яблоко, и вся состояла из одних лишь острых углов: острый нос, острый подбородок, острые коленки, торчащие из-под пёстрой юбки. Но глаза её, цвета спелой ежевики, были молодыми, живыми и невероятно проницательными. Сегодня она сражалась с огромным пучком мяты, пытаясь аккуратно связать его в пучки бечёвкой.

– А, наше солнышко ясное! – проскрипела она, не отрываясь от работы. Голос у Мэйбл был похож на скрип старого дерева, но в нём всегда слышались нотки неизменной бодрости. – Вышла мир посмотреть да себя показать? Или от моего общества спасаешься? Говорила я Агате – внучка у тебя слишком серьёзная вырастет. Всё в печи, да в тесте. Надо по людям ходить, слухи собирать, глазами стрелять!

Элли не могла сдержать улыбки. Мэйбл была единственным человеком в городе, кто мог безнаказанно её отчитывать и тут же переходить на ласковые слова.

– Здравствуйте, Мэйбл. Не спасаюсь, а за помощью. Мята у меня почти вся вышла. Да и душицы бы пучок. Для нового хлеба.

– Душицы! – фыркнула травница, наконец одолев мяту и принявшись за следующий пучок. – Это тебе не душица нужна, а хороший жених. Глаза-то у тебя какие-то задумчивые сегодня. Нехорошо это. Девушка должна глазами блестеть, а не в пол смотреть, будто червонное золото там искать собралась.

Элли покраснела, чувствуя, как предательский румянец заливает её щёки. Она и правда думала о странном визите Каэла, о его словах.

– Да просто печь сегодня капризничала, – соврала она, разглядывая банку с сушёными бутонами календулы.

– Печь! – Мэйбл отложила бечёвку и уставилась на Элли своим острым, птичьим взглядом. – Это не печь у тебя капризничает, детка. Это ты сама вся из себя выпрыгнуть собралась. Чувствую. У меня на это нюх есть. – Она постучала пальцем по своему длинному носу. – Сердце не на месте? Или кто-то неприятный встретился? Говори, не таись. Может, зельце какое приготовлю. От глупых мыслей. Или от наглых глаз.

Элли засмеялась.

– Нет-нет, никаких зелий. Просто… был один поставщик. С характером.

– А-а-а! – Мэйбл многозначительно подняла палец кверху. – Лесной наш молчун пожаловал? Ну, конечно. От него всякая впечатлительная девица в тоску впасть может. Ходит, хмурится, будто все ему должны, а сам глазами так и сверлит, так и сверлит. Не переживай, солнышко. Он со всеми такой. Не ты