Сласти, страсти и тайны королевского двора - Тиро Томое

Кьяра коротко и резко усмехнулась.

— Нет, конечно. Я же понимаю в какую историю мы вляпались. Так, обстановку разряжаю. – Она помолчала, — Летта, это ведь не спроста всё? Да.

Я кивнула. Кьяра снова прилипла к моему уху.

— Мирцелла?

— Ага. С неё всё началось, — едва слышно ответила я, — там уже столько наросло, что жуть, и я в этой истории по уши завязла. Кажется, надо всё тебе рассказать.

— Позже. Лошади замедлили ход. Мы почти прибыли.

Мы спешно отодвинулись друг от друга, выпрямились, уставились в пространство перед собой. Экипаж шёл туго, раскаиваясь, словно продирался через плотный ряд кустарников. Артефакт, защищающий утёс, проверял каждого входящего на Чёрную Скалу, пропуская его сквозь невидимый барьер. Магический контроль исчез внезапно. Лошади так резко вышли из барьера, что тут же понеслись вперёд. Экипаж дёрнуло, закачало. Что-то натужно заскрипело, истошно заржали лошади. Послышались заполошные крики возницы, но перепуганные лошади уже набрали ход.

Мы с Кьярой испуганно вцепились друг в друга и тотчас несущийся экипаж заскрежетал, заваливаясь на сторону.

Мир перевернулся. Потолок внезапно оказался сбоку, а противоположная дверь экипажа неизбежно становилась потолком. Я ещё крепче обхватила Кьяру и попыталась сгруппироваться, чтобы уменьшить количество грядущих травм.

Но катастрофы не случилось. Экипаж мягко, как пёрышко, завалился на бок и замер. Мы кучно повалились на стенку экипажа – сначала я, а уже сверху испуганно вопящая Кьяра. Она-то и придавила меня, отчего у меня моментально заныла правая рука и зашумело в голове. Предварительный диагноз – черепно-мозговая травма и ушиб. Но это мелочи. Главное – мы остались живы благодаря явному вмешательству магиков. Потому что не мог экипаж так мягко приземлиться, коли лошади понесли, и возница потерял управление.

За стенами экипажа громко и тревожно кричали. Раздавались отрывистые команды. Экипаж качнулся, заскрипела натужно открывающаяся дверь. В полумрак экипажа ворвался ослепляющий яркий свет.

— Живы? Мавка, цела? – рычащий крик, полный тревоги, больно ударил по ушам.

Нет, всё-таки черепно-мозговая…

До меня дошёл смысл прозвучавших слов. Мавка? В последнее время так меня звал только Эрэн. Но осознать мысль до конца я не сумела. Экипаж снова качнуло от веса спрыгнувшего мужчины. Кто-то стянул с меня обмякшую и затихшую Кьяру, передал её кому-то, сопроводив действие отрывистой командой.

— В лазарет, быстро.

А потом сильные руки ощупали моё лицо, перед глазами возникли встревоженные глаза Эрэна.

— Мавка, твою ж за ногу, да как так-то? Почему именно ты опять?

— Голова болит, — прошептала я, чувствуя, как накатывает тошнота.

Нет, это точно черепно-мозговая. Сотрясение мозга, как говорят в народе. Что ж, и тут прибыль. Не было бы мозгов, не было бы и сотрясения.

Я рассмеялась и тут же зашипела от боли. Эрэн оскалился, решив, что со мной всё совсем плохо, подхватил на руки и одним прыжком оказался снаружи, на стенке поваленного экипажа. Здоровой рукой я вцепилась в шею Эрэна, прищурилась, защищаясь от яркого солнца, бьющего в глаза. Воздух вокруг кипел от криков людей, суетящихся вокруг экипажа, хрипели лошади, которые всё никак не могли успокоиться. И над всем этим носился печальный плач буревестников.

Чёрная Скала, резиденция рода Кин. Кьяра была права.

— Господин, давайте, — хрипло обратился к Эрэну подоспевший жёлто-красный мясоед.

— Я сам. Лекаря ко мне. Мигом. – отрывисто приказал он, в один мягкий прыжок преодолевая расстояние от экипажа до посыпанной песком дорожки.

Смотреть на солнце было больно, как и слушать неутихающий гомон. Я прижалась лицом к груди Эрэна, но даже такое простое действие вырвало болезненный стон из моего горла.

— Потерпи, мавка, — мягко попросил Эрэн, прижимая меня к себе, как самую ценную ношу, — скоро тебе помогут. Ты только не засыпай.

— Не засну, — пообещала я, чувствуя, что отключаюсь.

Глава 55

Глава 55

Грозно вращая зелёными, как весенняя трава, глазами, гневно рокотал заведующий отделением нейрохирургии Борис Аркадьевич Стругов. Он ритмично стучал пудовым кулаком об крышку рабочего стола вишнёвого дерева, словно гвозди вбивал.

— Ты мне тут это прекрати, Марь Васильевна! Ты мне тут статистику не порть!

— Какую статистику? – удивлялась я, — я давно не практикую.

Но Борис Аркадьевич меня не слышал, а продолжал отстукивать ритм, голося о своём.

— Статистику портишь, подкапустная! – рык начал изменяться, превращаясь в мелодичный, но всё ещё сердитый, женский голос. На лысой, как коленка, голове заведующего заколосились пышные, цвета зрелой пшеницы, волосы, – не вздумай мне тут помирать! Брысь отсюда!

Зелёные глаза полыхнули огнём и я проснулась. За закрытыми дверями кто-то бубнил. То ли спорили, то ли громко что-то обсуждали. Бубнёж временами перерастал в неразборчивый мужской рокот, перемежающийся ударами по чему-то деревянному. Один голос походил на голос Эрэна, а вот второй – раскатистый и хорошо поставленный бас – был мне не знаком.

Присниться же такое. Всё смешалось – и завотделением грозный Борис Аркадьевич, и зеленоглазая Богиня, и спор за дверями, и тёмные знает, что ещё. Хорошо я так головой приложилась. Качественно.

Вокруг царил приятный полумрак, рассеиваемый непонятно откуда льющимся светом. И запах. Крепко пахло лекарственными травами, пропитавшими всё вокруг. Шёл этот запах от меня.

Я пошевелила головой. Тошноты не было, только ушибленная рука тянула и по ней гуляли горячие мурашки. Провела ладонью по травмированной руке – плотные бинты, от которых шло слабое тепло. Скосила глаз. Так и есть, магическая лечебная повязка, излучающая тот самый свет, рассеивающий мрак. На голове обнаружились похожие повязки, только уже отработавшие. Холодные они были и свет от них не шёл. Потому и голова уже не болела. Я сдёрнула их и аккуратно положила на постель. Хм, лечат меня по высшему разряду. Лекари-магики, состоящие на службе у Короля-Солнце, вдруг спустились до недомоганий обычной подкапустной. М-да, Эрэну это влетит в копеечку. Однако теперь я в силах возместить затраты. Разворошу одну кубышку и всё отдам. Не люблю ходить в должниках.

Я скинула с себя лёгкое, как лебяжий пух, одеяло и села, спустив ноги с кровати. Но через секунду с визгом нырнула обратно. На мне не было ничего, кроме трусиков. Отсутствовал даже мой медальон, подаренный в детстве случайным мальчишкой, чьи черты лица давно стёрлись из памяти, как незначительные.

Бубнёж за дверями умолк. В наступившей тишине раздались удаляющиеся тяжёлые шаги и снова неразборчиво зазвучал бас. Тональность голоса изменилась, став вдруг