Тайна крови - Анастасия Алексеевна Смирнова

Я чувствовала себя полной дурой. Я чуть не сгорела заживо — меня спасли. Мне подарили второй шанс — а я начала строить воздушные замки на пепле своего старого «я». Я смотрела на Эрдана, который теперь стоял у камина, отвернувшись ко мне, и его плечи казались ссутулившимися под невидимой тяжестью. Он выглядел не всемогущим ректором, а уставшим человеком, взявшим на себя чудовищную ношу. Мою ношу.

И в этом был весь он. Решение — жёсткое, безжалостное, но единственно верное. И тихое, безмолвное раскаяние за причинённую боль, которое никто, кроме меня, возможно, и не увидел бы.

Он обернулся, и его взгляд встретился с моим. В его глазах я прочла усталость, остатки напряжения от разговора и… вопрос. Он видел моё смятение.

— Селестина… — начал он, и его голос был тише обычного.

— Так это всё был обман? — выпалила я, и мой собственный голос прозвучал слабо и сбито. — Для света? Эта… иллюзия брака?

Он вздохнул, подошёл ко мне, но не стал сокращать дистанцию полностью, оставив между нами пространство, давая мне возможность отступить.

— Не обман. Стратегия. Защита. Для тебя, — он говорил чётко, как на уроке. — То, что происходит между нами в этих стенах — твоё обучение, твоё исцеление — это реально. То, что видят снаружи — это щит. Щит, который убережёт тебя от сплетен и лишних вопросов, пока ты не окрепнешь.

— А когда я окрепну? — прошептала я, глядя на него. — Всё это просто… исчезнет? Как будто ничего и не было?

Он замолчал, и в его молчании был весь ответ. Именно так. Всё это было временной мерой. Костью, брошенной судьбе, чтобы выиграть время.

Внутри всё перевернулось. Облегчение от того, что отец и он больше не враги, смешалось с горьким осознанием, что моё спасение — это всего лишь холодный, расчётливый акт. И с ещё более горьким пониманием, что для меня оно уже перестало быть таковым.

— Я поняла, — сказала я тихо, отводя взгляд к огню в камине. Мне вдруг стало очень холодно. — Это было необходимо. Я благодарна вам. За… щит.

Я произнесла это, но мы оба слышали непроизнесённое: за то, что дал мне надежду на нечто большее, лишь для того, чтобы напомнить, что это всего лишь иллюзия, порождённая необходимостью.

Эрдан смотрел на меня, и мне показалось, что он всё понимает. Понимает смятение в моей душе. И в его глазах мелькнуло что-то, что могло быть сожалением.

— Ничто из того, что действительно важно, не исчезнет, Селестина, — произнёс он наконец. Его голос прозвучал почти как шёпот. — Твоя сила. Твоё будущее. Твоя свобода. Всё это останется с тобой. Всё остальное… — он сделал паузу, — …всё остальное мы переживём.

Но в тот момент его слова звучали как далёкое эхо. Я могла думать только об одном: что мне придётся пережить то, как эта вынужденная близость с ним медленно и неизбежно превратится в воспоминание. И я была совершенно не готова к той боли, которую это причиняло. Прямо сейчас.

В этот момент, стоя перед ним, таким сосредоточенным, таким правым в своей логике, меня словно ударило током. Вспышка осознания, жгучая и беспощадная. Это было не из-за репутации. Не из-за фиктивного брака. Моё сердце билось так часто, не от страха, а от чего-то совсем иного.

Я… я полюбила его.

Горькая, отвратительная правда. Вот почему мне было так больно. Вот почему его слова о "расторжении" и "свободе" пронзали меня насквозь. Я не хотела этой свободы. Я не хотела, чтобы всё исчезло.

Мои щёки вспыхнули от стыда, от этого внезапного, нежелательного откровения. Он смотрел на меня, ища ответ в моих глазах, но я не могла дать его. Как я могла сказать ему? Как я могла признаться, что этот "якорь" стал для меня чем-то большим? Что этот "канал" проложил путь не только для магии, но и для чего-то… живого?

— Я… я понимаю, — выдавила я, отворачиваясь. Слова были ложью, но я не могла произнести правду. — Я просто… мне нужно время, чтобы это осмыслить.

Эрдан шагнул ближе. Я почувствовала его магию, его присутствие, словно лёгкий ветерок, коснувшийся моей ауры. Он пытался достучаться.

— Селестина, я знаю, что это тяжело. Я знаю, что многое изменилось. Но я здесь, чтобы помочь тебе пройти через это. Как наставник. Как… твой наставник.

Он хотел сказать "муж", я это знала. Но остановился. Потому что в его понимании, слово "муж" теперь не имело никакого романтического веса. Это был просто технический термин для магического якоря.

Я сделала шаг назад, подальше от его прикосновения, от его магии, от его логичных, но ранящих слов. Я почувствовала, как внутри меня начинает расти стена — инстинктивная защита от этой боли.

— Мне… мне нужно уйти, — я едва слышно произнесла, уже направляясь к двери. — Мне нужно… побыть одной.

Я почти бегом выскочила из его покоев, оставив его стоять посреди комнаты, всё ещё, наверное, недоумевающим. Он спасал мою жизнь, он дал мне будущее, а я отплатила ему истерикой и неблагодарностью. Но что я могла поделать? Моё сердце, наивное и глупое, не слушало доводов разума. Оно уже сделало свой выбор. И теперь ему было суждено разбиться.

Я почти бегом пересекла коридоры, не разбирая дороги, лишь бы подальше от его рассудительного взгляда, от его успокаивающего голоса, который причинял мне больше боли, чем любое обвинение. Мои лёгкие горели, а сердце бешено колотилось, словно пытаясь вырваться из груди и убежать от этой новой, мучительной правды.

Добравшись до своих покоев, я почти рухнула на кровать, уткнувшись лицом в прохладную подушку. Хотелось кричать, но изо рта не вырвалось ни звука, лишь судорожные всхлипы. Слёзы текли ручьём, горячие и горькие, смывая остатки самообмана.

Как я могла быть такой глупой? Какой наивной дурой! Он спасал меня. Он был моим наставником, моим защитником. А я… я перепутала благодарность, зависимость и восхищение с чем-то совершенно иным. С чем-то, что теперь жгло меня изнутри не хуже того пламени, что чуть не погубило.

Я вспомнила его глаза, когда он смотрел на меня, не