Адептка второго плана - Надежда Николаевна Мамаева
– У меня нет крыльев. Только голова, – отозвалась я.
– И похоже, она у вас стоит чешуи и хвоста у некоторых, – хмыкнул Орвин, кивком дав понять, что разговор окончен.
Я же развернулась к двери, следом за остальными адептами, и собралась уходить, когда услышала бормотание за спиной:
– А этот курс не безнадежен. Человек – а проложила единственный точный и безопасный путь, по которому и из драконов-то мало кто летал…
Еле удалось сдержать усмешку. А наш преподаватель тот еще жук, оказывается. Сначала разнес Молика, чтобы утвердить в адептских умах догму: путь должен быть в обход и по земле, а потом дал обратное задание. Видимо, чтобы умы не закостеневали и учились мыслить во всех плоскостях.
Кажется, Вильда пришла к такому же выводу и, едва мы вышли из аудитории, одобрительно хмыкнула.
– Неплохой мужик, этот ваш магистр. Надо же, долина водопадов… О ней и в мое-то время мало кто слышал. А уж сейчас и подавно…
– А чем она так примечательна, кроме своей недосягаемости? – уточнила я.
– Водопадами, – как само собой разумеющееся выдала ба. – Говорят, там когда-то был драконий оплот – прекрасный замок. Но, как по мне, он – такая же сказка, как и горный великан. Просто эта долина – место силы для крылатых, их колыбель, куда не ступала нога ни одного человека. По легендам – прекрасная… – вздохнула призрачная и, посуровев, добавила: – Только нам с тобой не до сказок. У нас суровая реальность. И месть!
Последним словам ба вторил удар колокола, ознаменовавший начало нового занятия. На этот раз по бестиологии. Лекцию вел профессор Дроуз, и был он явно не теоретиком… Худощавый, в колете и сапогах, с целым арсеналом манков и зачарованных веревок на поясе. Его мальчишески-любопытные глаза под седыми бровями скользнули по адептам оценивающе и чуть насмешливо.
И, что-то мне подсказывало, этот маг из породы тех, кто при виде опасной реликтовой твари, которая во всех фолиантах подписана как: «Дюже страшная, рекомендовано не встречаться, а если довелось – то бежать!» – обязательно схватит ее. Хотя бы ради того, чтобы проверить, из-за чего та столь грозна. Причем мало того, что цапнет, но еще и умудрится сделать это так, чтобы бестия не цапнула в ответ! А потом обездвижит ее, свяжет и будет совать в нос каждому встречному-поперечному, чтобы и те восхитились этой прелесть какой гадостью.
Благо пока была лекция, и мы вынужденно восхищались хелицерами и педипальпами исключительно теоретически. Скрипя перьями и скрепя сердца, наполненные если не искренним отвращением к пустынной йрывке.
На миг представила себе, как могла бы проходить практика нашей группы под руководством Дроуза… Воображение враз нарисовало топи, где на много миль вокруг ничего съестного, кроме нас. На этом я решила, что лучше не загадывать наперед, а разбираться с проблемами по ходу, да и раньше времени в зубы не заглядывать. Вот когда положат челюсти бестии на парту, тогда и буду описывать число клыков и резцов, составляя формулу.
А пока же – слушать и выводить литеры на бумаге и запоминать-запоминать-запоминать… Ибо своей любовью к бестиям Дроуз добился главного: мы все отлично усвоили, что без знания его предмета нам не выжить. А выводок жалохвостых гигантских хвасин может быть поопаснее вооруженного отряда троллей.
ГЛАВА 9
Впрочем, все бестии разом вылетели у меня из головы, едва раздался звук колокола, ознаменовавший окончание занятия. Слаженной адептской толпой поднялись со своих мест, запихнули писчие перья, чернильницы и листы в сумки и поспешили променять пищу духовную на телесную. И местом этого обменного пункта служила столовая.
Правда, пока шла до нее, убедилась, что настоящий призрак – всегда невозмутимый. И всегда истерик. В общем, невозмутимый истерик – как и всякий живой человек. Так что по этим показателям моя ба была живее очень многих моих одногруппников. И сейчас занималась тем, что доводила меня если не до гроба, то до злого (ибо зверски голодного) состояния. Вильда щедро делилась со мной своим накопленным негодованием. Дескать, приходится тратить время на занятия, в то время как следовало бы с пользой!
– Далось тебе это хранилище, – выдохнула я, сверяясь с листом, на котором было мое расписание. Если верить ему, то после обеда мне предстояло самое трудное —тренировка. То, что я из-за болезни благополучно пропускала и в школе, и в универе. И вот, кара настигла меня. Пусть и книжная, но все же.
– Не мне, а нам! – поправила Вильда и сварливо добавила: – Это супружеский долг или деньги допустимо еще не отдавать. Но долг кровной мести терпеть не может!
– А я голод, например, не могу терпеть, – заметила на это призрачной. – А ректор – не терпит пропуски… Вот такие мы все разные и нетерпеливые… До вечера не потерпишь? Раз столько веков ждала? – поинтересовалась у Смерти.
Та нехотя согласилась, и мы таким образом пришли одновременно и к консенсусу, и в столовую. Последняя встретила меня оглушительным гомоном, звоном посуды и густым, дразнящим ароматом чего-то жареного… хотелось бы мяса, а не сплетен. Хотя с учетом того, что я обедала бесплатно, здравый смысл намекал на второй вариант.
Я замерла на пороге, окидывая взглядом зал в поисках свободного места. За столами теснились адепты. Ни одного свободного места.
Под ложечкой засосало, напоминая, что завтрак был до обидного скудным, а посиделки с харчо остались в далеком ночном прошлом. А в суровом настоящем была лишь пустота внутри меня. Если точнее – то в конкретной моей части. Животе. И то, что не было возможности оную быстренько заполнить, желательно в одиночестве, слегка раздражало. Вильда в сумке, почувствовав растущее во мне недовольство, подливая масло в огонь, ехидно хмыкнула:
– Великий воин Тофор Разящий Клинок говорил, что сила великого бойца – в его самообладании.
– А про силу голода он при этом ничего не упоминал? – уточнила я.
Ба предпочла прикинуться трупом и удостоила меня гробовым молчанием. Видимо, не нашла еще одной подходяще-колкой цитаты по случаю.
Я же отправилась на иные поиски – места. Если не в жизни, то хотя бы за столом. И вот, наконец, у самого окна я увидела трех адепток, которые обедали и что-то оживленно обсуждали. А стул рядом с ними был пуст. Не раздумывая, я направилась к ним, сумкой прижимая к боку возмущенно шикнувшую ба, чей покой (пусть и временно не вечный) я нечаянно потревожила, ударив торбой об угол одного из столов.
– Можно? – из вежливости спросила я, уже присаживаясь.
Девушки, увлеченные оживленной
