Адептка второго плана - Надежда Николаевна Мамаева
– Исключительно лингвистически. В противном случае вы бы разговаривали сейчас со мной и с кучкой пепла. С тремя кучками пепла, – поправилась я.
В ответ на это ректор в раздражении побарабанил пальцами по столешнице и выдохнул:
– Знаете, адептка Кимерина. Мне кажется, у вас слишком много свободного времени. Попробуйте найти себе занятие по душе. Вязание или стрельбу из лука…
– У меня уже есть увлечение, – выдохнула я.
А что – попытки вернуться в родное тело – чем не хобби?
– Язвить – это не увлечение, – фыркнул ректор.
– Абсолютно согласна, – тут же поддержала я его. – Это природный дар, которому многие завидуют и…
– Вон! – выдохнул ректор, у которого, похоже, только что случился острый аллергический приступ непереносимости девиц по фамилии Бросвир.
Я развернулась на каблуках и стремительно направилась к двери. Троица гадюк – гуськом за мной.
Троица гадюк. Правда, уйти у них не получилось. Ректор попросил адепток остаться фразой:
– А с вами, леди, я хочу поговорить о том, почему не стоит злить боевого мага с высшим уровнем дара…
Когда же я оказалась в коридоре, то первое, что услышала, – это одобрительный голос Вильды.
– Горжусь тобой, внуча! Наконец-то ты начинаешь обретать в этих стенах врагов. А ведь они, как никто другой, дают тонус к жизни.
– И позволяют почувствовать запах смерти, – в тон призрачной откликнулась я и поспешила в общежитие, чтобы переодеться: последним на сегодня стояло занятие по физической подготовке.
Правда, едва переступила порог комнаты, как поняла: со вчерашнего дня здесь кто-то побывал. У входа стояло несколько пар женских туфель. В шкафу тоже прибавилось одежды. Да, и на второй постели лежал саквояж с имперским гербом. Похоже, вернулась моя соседка. А это значило, что наша скорая встреча неизбежна. Только я не представляла, что мне говорить и как себя вести, но да об этом я подумаю позже. Когда вернусь с занятия.
И хоть в полной мере тренироваться мне лекарь после лазарета не рекомендовал, явиться на площадку я была должна…
Хотя бы для того, чтобы узнать: наставника Вирха абсолютно не волновало, у кого что болит и кто от чего освобожден. Смог прийти – сможешь и проползи. По полосе препятствий. А еще пробежать, отжаться…
– Размялись? – прорычал этот мужчина-скала, окидывая нас взглядом, в котором сквозило презрение к любым человеческим слабостям. А мы, по мнению тренера, явно были средоточием оных. – Теперь десять кругов. Кто последний – приятное дополнение в виде еще одного круга.
Я мысленно застонала и припустила за всеми. Мешочек с прахом стучал под тренировочной курткой по спине, подгоняя. Так что если поначалу я была последней, то в итоге, на удивление самой себе и остальным, все же не удостоилась штрафного «круга почета», обогнав на финише аж троих одногруппников и едва не упала. Но устояла.
«Все же, как бы суров магистр Вирх ни был, но до Вильды ему оказалось далеко…»
Так я думала сперва, но когда нас заставили отжиматься, то переменила свое мнение. Нет, все же планку бабули тренер держал…
Мои руки дрожали, а грудь горела огнем, но я стискивала зубы, не желая ударить перед сокурсниками в грязь лицом. Благо до той было всего ничего – всего лишь моя вытянутая рука.
А после случилась она – полоса препятствий. Казалось, Вирх придумал ее специально, чтобы добить тех, кто выжил после бега. Я карабкалась по канатам, пробиралась под силовыми арканами, падала в лужи и снова поднималась, вся в синяках, ссадинах и смертельной ненависти к наставнику.
Тренировочная площадка выжала из меня все соки, оставив взамен лишь свинцовую тяжесть в ногах и густой слой липкой пыли на коже. Казалось, каждая мышца в моем теле ноет от боли. Даже язык, хоть он вроде бы и не участвовал в упражнениях.
Обратный путь в общежитие превратился в мучительный квест. Я не шла – плелась, и пару раз возникло сильное желание накрыться простыночкой и поползти. Сразу в сторону погоста. Но Вильда взяла цель на кровать и упрямо меня к ней вела. Кратчайшим путем: через кусты и мат. Последний был забористым. Любые коучи-мотиваторы позавидовали бы такому эффекту. Но я не сдавалась и ныла в ответ.
– Как же все болит…
– Ты об этом стенала пару мгновений назад, – возразила Вильда. Ну… почти так, если перевести с бранного на обычный. – И вообще, ты симулируешь!
– Симулируют кое-что другое. Например, радость от недожаренных сырников, чтобы подругу не обидеть. А я не симулирую. Мне просто с предыдущего раза не полегчало!
– Так сделай так, чтобы полегчало, – почти цензурно, лишь с матерными интонациями увещевала ба. – Нам с тобой еще в хранилище идти.
– Какое к мраку хранилище? Дай хоть отдохнуть! – удивительно, но, несмотря на усталость, силы возмущаться нашлись.
– На том свете отдохнешь, – со знанием дела заключила призрачная.
– Только если я сейчас не передохнУ, то скоро передОхну, как рой мух по осени.
На это заявление Вильда замолчала. А потом все же нехотя выдала:
– Ну хорошо, подожду до часа аметиста…
Я кивнула, решив не уточнять, сегодняшнего аметиста или завтрашнего… Так мы и добрались до общежития.
Я ввалилась в комнату, сбросила грязную, пропотевшую форму в бесформенную кучу у порога и, прихватив полотенце, натянула халат и поплелась в общую помывочную.
Там, намылилась, опрокинула на себя бадью теплой воды. Та окатила меня, унося с собой пыль, усталость и немного боли. Не всю. Видимо, чтобы жизнь не казалась такой простой.
Завернувшись в широкое грубое полотенце, с мокрыми волосами, падающими на плечи, я наконец почувствовала себя человеком. Усталым, разбитым, но чистым. Готовая рухнуть на кровать и не двигаться до следующего утра, я отправилась обратно, чтобы толкнуть дверь в комнату и замереть на пороге.
На кровати, которая до сих пор пустовала, сидела блондинка. Свет от окна падал на ее идеально гладкие золотистые волосы, уложенные в сложную, но изящную прическу. Ее платье было простым, но сшитым из дорогой ткани, а движения – плавными и полными врожденной грации.
В общем, это была самая настоящая главногероинистая героиня во всей своей красе и свете софитов. Последних, к слову, не было, но ощущение вот этой вот подсветки из ниоткуда имелось. Даже захотелось украдкой повертеть головой, чтобы проверить, а не спрятана ли где пара ламп точечного света. Но я поборола это желание, уделив все внимание Одри Хайрис. Та самая, кому и посвящена эта история, подруга принца, чье место в сюжете было предопределено: любовь, приключения, хэппи-энд.
Блондинка, увидев меня, встрепенулась,
