( Не ) нужная истинная маршала драконов - Мия Галицкая
Этим «кем-то» оказался сам Корвис. На следующее утро он прислал за Оливией приглашение на приватную прогулку по утреннему саду. А вечером, за семейным ужином, его лицо светилось странным, почти юношеским волнением. Он встал, слегка подался вперед, опираясь на стол, и его взгляд нашел Оливию. Она, вся зардевшись, как девочка, опустила глаза, но улыбка выдавала ее с головой.
– Друзья, семья, – начал Корвис, и его голос звучал непривычно тепло. – У меня есть важное объявление. Помимо свадьбы моей любимой сестры и верного друга, герцога Харда, которая состоится через неделю, в дни всеобщего празднества произойдет еще одно радостное событие. Я, Корвис, ваш Император, спустя долгие годы непонимания и разлуки, наконец-то обрету свое счастье. Я возьму в жены леди Оливию Блэксторм.
В столовой на мгновение воцарилась оглушительная тишина, которую тут же взорвали громкие, искренние аплодисменты, смех и поздравления. Нора захлопала в ладоши, подпрыгивая на месте, а ее бабушка, сидевшая в углу, улыбнулась своей мудрой, дремучей улыбкой, словна знала это задолго до всех. Я смотрела на Оливию, на ее сияющее лицо, и сердце наполнялось теплой радостью. Она, отдавшая так много ради меня, не родной ей по крови, но родной по духу, наконец-то получала свою награду – любовь, которую заслуживала.
Хард, сидевший рядом со мной, под столом тихо взял мою руку и сжал ее.
– Видишь? – прошептал он, и в его голосе звучала редкая мягкость. – Даже самые старые, запутанные и горькие истории могут получить свой счастливый конец. Нужно лишь не бояться открыть тот самый сундук.***
Наконец настал день свадеб.
Весь город был украшен гирляндами и гербами обеих семей. Дворец сиял, как огромный драгоценный камень. Церемонии решено было провести в главном зале дворца, под сводами, расписанными фресками, изображавшими историю драконов и империи.
Сначала вступали в брак Корвис и Оливия. На ней было не пышное платье, а элегантное одеяние цвета слоновой кости, простое и удивительно гармоничное, подчеркивавшее ее природное достоинство. Когда она шла к алтарю, где ее ждал Корвис в парадном императорском облачении, в ее глазах стояли слезы счастья, а он смотрел на нее как на чудо, явленное ему во второй раз, как на потерянное и обретенное сокровище. Их клятвы звучали тихо, но были наполнены такой глубокой, зрелой любовью, что у многих присутствующих навернулись слезы.
Затем настал наш черед. Мое платье было настоящим произведением искусства – тяжелый белый атлас, расшитый причудливыми узорами из серебряных нитей и крошечных кристаллов, символизировавших единение льда и пламени – наше странное и прекрасное наследие. Голову венчала легкая диадема с сапфиром, цвет которого повторял глаза Харда. Когда я шла по длинному-длинному ковру к алтарю, я видела лица всех, кто стал моей настоящей семьей: сияющую Оливию, с гордостью смотрящего на меня Корвиса, подмигивающую и плачущую от счастья Нору.
Сама церемония слилась в единое яркое, волнующее пятно: твердые, надежные руки Харда, держащие мои дрожащие пальцы; его низкий, уверенный голос, произносящий древние клятвы верности и защиты; холодное прикосновение обручального кольца, которое он надел мне на палец; и мои собственные, чуть сбивчивые, но такие искренние слова в ответ.
А потом был бал. Великолепный, ослепительный, о котором будут слагать легенды. Залы дворца были переполнены гостями со всей империи и соседних королевств. Мы с Хардом открыли его традиционным свадебным танцем. Он вел меня уверенно и бережно, его рука на моей талии была моей главной опорой. Музыка лилась рекой, а мы кружились в центре зала, и на несколько мгновений мне показалось, что весь мир состоит только из нас двоих.
– Ну что, герцогиня Хард, – прошептал он, склонившись ко мне так близко, что его дыхание коснулось моей щеки, – теперь ты официально вся моя. Со всеми вытекающими последствиями.
– Только до первого же моего непослушания, Ваша Светлость, – парировала я, чувствуя, как расплываюсь в глупой, счастливой улыбке.
– О, я с нетерпением жду твоего следующего непослушания, – он улыбнулся своей редкой, но такой прекрасной улыбкой, от которой перехватывало дыхание. – Жизнь с тобой, моя дорогая, обещает быть абсолютно непредсказуемой. И я ни на что ее не променяю.
Мы танцевали еще несколько танцев, а вокруг нас кружился в вихре веселья весь свет империи. И где-то далеко, за пределами этих сияющих залов, Брэндон и Марта начинали свою новую жизнь, восстанавливая свой народ и залечивая старые раны. Леди Энта Роуз томилась в холодной башне Безмолвия, а ее дочь Магда искала свой путь в изгнании. Но здесь, сегодня, под звуки прекрасной музыки, в сиянии тысяч свечей, было только наше счастье. Счастье, завоеванное такой дорогой ценой, оплаченное кровью, слезами и мужеством, и оттого оно было бесконечно ценным и хрупким.
Позже, выйдя на большой балкон, чтобы перевести дух и укрыться от шума, я увидела Корвиса и Оливию. Они стояли, обнявшись, глядя на усыпанное звездами небо. Он что-то тихо говорил ей на ухо, и она смеялась, запрокинув голову. Ее смех был легким, беззаботным и счастливым, каким я не слышала его много-много лет.
Ко мне подошла Нора, слегка запыхавшаяся от танцев.
– Ну что, Ваша Светлость герцогиня Хард, – подколола она, подмигивая. – Не вздумай забыть про нас, простых смертных, когда будешь восседать на своем троне.– Никогда, – искренне, со всей силой обняла я ее. – Ты всегда будешь моей лучшей, самой верной подругой. Как и Оливия, и твоя бабушка. Все мы – семья. Самая настоящая. И никакие титулы, короны или дворцы не изменят этого.
В ту ночь, когда праздник начал постепенно стихать, а самые стойкие гости еще продолжали веселиться, Хард тихо увел меня в наши покои. Он был нежен и внимателен, как никогда. Его прикосновения, его поцелуи говорили гораздо больше, чем любые слова. Они говорили о любви, о верности, о бесконечной благодарности за то, что мы живы и вместе.
Засыпая в его крепких, надежных объятиях, под мерный, убаюкивающий стук его сердца, я думала, что наша история, такая длинная, извилистая, полная боли, отчаянных битв и горьких потерь, наконец-то обрела тот самый счастливый конец, о котором мы так мечтали в самые темные времена. И я знала, что теперь, что бы ни приготовило нам будущее,
