Неладная сила - Елизавета Алексеевна Дворецкая
Гулянья у Тризны заканчивались поздно, когда половина уже заснет, а половина начнет стучать зубами от ночного холода – все-таки лето едва на пороге. Разожгли большой костер, пламя рвалось в вышину. Хмельные мужики завели песни, начались пляски с топотом и свистом. Пользуясь сумерками, Демка и Хоропун отступили в лес и скрылись с глаз. Сами были почти трезвы: хоть и жалели об упущенном случае налиться медовой и березовой брагой по уши, клада хотелось больше. Вчерашняя лопата так и лежала в кустах, где Хоропун ее оставил, – прихватили на случай, если новый клад покажется под землей.
Ободренные опытом, шли вокруг озера быстрее и почти не глядели по сторонам. Сумерки густели, начал накрапывать дождь. Ноги скользили по влажной грязи.
– Худо дело! – бормотал Хоропун, надвигая шапку ниже на глаза. – От дождя все по избам разбегутся, меня дома хватятся…
– А мы скажем, что у Егорки сидели, заболтались, – отмахнулся Демка. – Не ворочаться же назад. Ругать не станут – у Егорки какие же бабы?
Ради дождя невольно ускорили шаг и на вчерашнее место пришли, еще пока не совсем стемнело.
– Куда дальше-то? – пробормотал Хоропун, завидев знакомый еловый выворотень. – Это ж здесь было, да?
Пока Демка в раздумье озирался, Хоропун прошел к выворотню и стал, наклонившись, осматривать землю. Везде видны были следы вчерашних поисков, но ни кусочка серебра он не углядел. Демка нагнал его, придержал за рукав и шепнул:
– Твой заговор-то когда читать надо? Как клад увидишь или сразу?
– А леш… Бог Мамонтий его знает! Егорка не сказал.
– Что же ты не спросил?
– Не догадался…
– Не догадался! Знахарь из тебя, как из крота епископ!
– Сам ты кро… Тихо! – Хоропун судорожно вцепился к Демкин локоть. – Гляди…
Они стояли на том месте, где в первый вечер заметили свечение. Земля под ногами была темна, но впереди, в зарослях, шагах в двадцати, появилось знакомое сияние. Как зачарованный, Хоропун подался к нему. Демка пристально глядел, не сходя с места и держа молот наготове.
Свечение из-под земли усиливалось. Словно росток, пронзающий лесной сор, поднялся серебристый луч и на глазах у изумленных ловцов превратился… в девку. В чем-то белом, с распущенными светлыми волосами, она стояла, приложив руки к груди, и застенчиво взирала на мужчин. С игривым вызовом склонила голову, а на призрачном личике с острыми чертами было такое выражение, будто сейчас прыснет от смеха.
– Ой, де… – хрипло начал Хоропун, но тут Демка, неслышно подошедший сзади, крепко закрыл ему рот своей грубой ладонью.
Хоропун дернулся, но тут же сообразил – не болтать и тем более не ойкать! – и затих. Девка слегка пошевелилась и улыбнулась им. А Демка лихорадочно прикидывал: кто это? Навка из озера? После Егорьева дня они уже могут выходить из воды и появляться среди людей. Или все же клад? Клад чем хочешь может показаться – и девкой тоже.
Хоропун двинул его локтем в грудь. И Демка вспомнил про молот. Сделал плавный шаг в сторону от Хоропуна, чтобы не мешал, поднял молот…
Девка так шустро прянула в заросли, что он почти не успел этого заметить, – только белый сполох мелькнул.
– Давай! – шепотом закричал Хоропун. – За ней!
Демка уже и сам прыгнул вперед – оборотня-клад нужно ударить, иначе не получишь ничего. Обогнул выворотень и заметил девку в зарослях. Туда кидать молот было бессмысленно – запутается в ветвях, ищи потом. Кинулся вперед, с треском вломился в кусты, споткнулся, прикрыл рукавом лицо от веток, вырвался, снова глянул. Девка стояла в десяти шагах, подняв голову и заливаясь беззвучным хохотом. Все ее тонкое тело содрогалось, и с нее, как осенние листья с осины, сыпались серебряные шеляги.
Значит, не навка, это и есть клад! Демка ринулся к ней – она пропала. Лихорадочно завертел головой, отыскивая – увидел, как за толстой елью мелькнулось что-то белое, но уже не впереди, а позади!
Неладная сила – мечется блудячим огоньком, а гнаться за ней приходилось на обычных человеческих ногах.
– Вон она, вон! – кричал где-то невидимый Хоропун, позабывший, что надо молчать. – Бей скорее, уйдет!
Непонятно было, где это «вон», но Демка ясно видел, как шагах в десяти от него убегает белая женщина. С треском она ломилась сквозь кусты, даже, кажется, взвизгнула. Рыча в азарте, Демка пробежал еще несколько шагов, вырвался на прогалину, поднял молот над головой, крутанул… Девка обернулась, взвизгнула так, что резануло по ушам, пригнулась, прянула в сторону… Молот, уже отпущенный в полет, ударил ее в плечо сзади – и девка упала!
– Есть! – рявкнул Демка. – Наша!
И кинулся к ней. Где там этот чертов Хоропун, пусть скорее бубнит свой заговор, пока опять серебро не стало всякой дрянью!
На полпути к упавшей Демка вдруг осознал: она не рассыпалась грудой серебра, свечение исчезло. Упавшая слабо шевелилась, зато вопила. Демка упал на колени возле нее и вцепился в пленницу. И тут разобрал, что такое она кричит.
– Божечки! Не убивайте! Миленькие! Не буду больше! Не губите!
Голос был знакомый… Под руками ощущалось обычное человеческое тело в обычной одежде.
– Ты кто? – крикнул Демка, вглядываясь, но под сбившимся платком не мог рассмотреть лица, видел только вопящий рот. – Отвечай, ляд тя бей!
– Яааа…. Аааа…
Сзади раздался треск веток и топот – это примчался Хоропун, ломая заросли, будто лось.
– Поймал?
– Да вот – поймал чертовку какую-то! Ничего не разберу!
– Чер… – Хоропун тоже встал на колени, протянул руку к платку…
И вдруг рявкнул:
– Агашка! Ляд твою мать, Агашка, ты!
– Не убивайте! – верещала пленница. – Миленький… Хоропушенька… Не губите душу мою! Ничего отцу не скажу! Браниться не стану! Хоть ты со всей деревней блуди! Прости меня, дуру ревнивую! Миленький… отпустите… Ой, больно! Руку мне сломал, бесомыга! Чуть насмерть не убил!
Хоропун сдвинул платок с ее лица на маковку. Перед ними билась на мху, силясь подняться, его собственная жена – растрепанная, перепуганная, с искаженным от боли лицом.
– Агашка! – Хоропун взял ее за плечи и хотел потрясти, но она закричала так истошно, что он в испуге выпустил. – Ты как сюда попала? Какой встрешный бес тебя принес?
– Может, это не она! – Демка придержал его руку. – Может, опять нас
