Чужая невеста - Анна Сергеевна Платунова
— Все хорошо. — Я пропустила сквозь пальцы пряди его жестких волос. — Иди ко мне…
Мы упали на мой спальный мешок, не разнимая рук, не прекращая поцелуев.
— Мы сейчас что, наставляем рога высочеству? — хихикнула я.
— Не наставляем. — На лице Тайлера мелькнула улыбка. — А проращиваем. Медленно и с наслаждением.
Медленно. Глубоко. Страстно и сладко. С наслаждением. Все, как мы любим.
Глава 34
Спустя несколько дней отряд расположился у стен сгоревшего восточного гарнизона. Внутри не осталось ни одного сохранившегося дома, который можно было бы использовать для проживания. Впервые я видела своими глазами, какие разрушения принес Прорыв. Место, которое я считала домом, сделалось неузнаваемо.
Стена и дозорные башни разрушены. От поврежденных пожаром домов остались лишь остовы. Что не сделали твари и огонь, закончили вьюги и дожди.
Я бродила по серой грязи — снегу, перемешанному с пеплом — и никак не решалась зайти в штаб, где раньше на втором этаже располагались наши с отцом комнаты.
Кроме меня здесь побывали почти все члены отряда. Не знаю, что они искали на пепелище. Они посещали его как мемориал, чтобы почтить память о погибших? Или ими двигало простое человеческое любопытство? Или таким образом они напоминали себе, что, хотя вокруг царит смерть, сами они еще живы.
Я дождалась, пока интерес немного схлынет, и пришла одна. Тайлер предлагал составить мне компанию, да и Веела с Ронаном были не против прогуляться вместе со мной, но мне хотелось побыть наедине с воспоминаниями.
Покружив вокруг дома, я поднялась на крыльцо. От уютного зала, где когда-то потрескивал камин, а старый Олард мурлыкал под нос простую мелодию и выстругивал фигурки, остались голые обугленные стены. Гобелены сгорели, столы и лавки тоже, остов камина пялился на меня незрячим черным глазом.
Наверху разрушения еще хуже. Сквозь провалившуюся крышу то сыпал снег, то лил дождь. Вот и сейчас моя старая спальня оказалась погребена под слоем пушистого снега.
На полке, обращенные корешками ко мне, стояли книги: сказки, учебники. На первый взгляд они выглядели невредимыми, однако, когда я сняла с полки когда-то любимую мною историю «Приключения потерянной девочки», выяснилось, что листы слиплись в серую массу.
На пороге кабинета отца я долго стояла, разглядывая шкафы с массивными дверцами и письменный стол. Сколько раз я так же заглядывала в приоткрытую дверь и смотрела на широкую спину отца, склонившегося над документами. Смотрела, как он работает — размеренно и методично. Как обмакивает кончик пера в чернильницу. Перечитывает приказы и пишет убористым твердым почерком доклады. Я могла так стоять несколько минут, не окликнув его, не отвлекая от дел. Не хотела мешать. Отец часто засиживался допоздна, вставал на рассвете. Лучше пусть заканчивает поскорее и ложится отдыхать.
Но я знала, что, если позову его, он немедленно отложит дела и встанет навстречу.
— Папа… — прошептала я.
И словно наяву увидела, как отец поднял голову от документов и обернулся на зов. Такой родной. Любимый…
— Прощай, — всхлипнула я.
Прикрыла дверь, отступила. Шаг. И еще шаг. Тихонько спустилась по ступенькам, стараясь не шуметь и не скрипеть, чтобы не нарушить тишину опустевшего дома. У отца не было могилы, но этот дом, кабинет — хранили память о нем. На душе было и грустно, и светло — будто я обняла папу.
У крыльца стоял Тайлер. Он встревоженно посмотрел на меня:
— Как ты?
Пришел все-таки, не выдержал. В дом не заходил, ждал снаружи, и в душе разлилась теплая благодарность.
— Ничего не осталось, — сказала я. — Но все равно — приятно побывать… дома.
— Кое-что осталось, — загадочно улыбнулся Тайлер и сунул руку в карман. — Я нашел в прошлый раз. Твоя?
На ладони Тайлера лежала Растрепа. Моя куколка, которой я шила платья из лоскутков. Однажды Растрепа бесследно исчезла, а оказывается, она просто завалилась между стеной и боковиной кровати. Лежала там все эти годы. Ждала меня.
— Растрепа! — Я обрадовалась ей, как дорогой подружке. — Вот это да!
Но, подержав куколку в руке, отдала ее обратно Таю.
— Пусть будет у тебя. Береги ее!
— Как зеницу ока! — шутливо отрапортовал Тайлер, вытягиваясь по стойке смирно.
Мне стало легче после того, как я навестила гарнизон. Будто перевернула последнюю страницу некогда любимой книги. Но она закончена, пора двигаться дальше.
В деревянном сундуке, выложенном соломой, постепенно пополнялся запас флаконов с кровью. Еще три дня — и выступаем. Мне уже мерещилось, что любая еда отдает затхлым вкусом кроветворного настоя из жуков, но в целом дела обстояли неплохо.
Жизнь в лагере устоялась. Даже Лесли перестал трястись каждую минуту: привык. Лейтенанты тренировали кадетов, так как заняться им, кроме дежурств, пока было нечем. За несколько дней произошло несколько коротких стычек с тварями, которые тянулись с бесплодных земель на запах жилья и людей. С ними быстро сладили: ни на одном из ныне действующих форпостов на северной границе не собралось так много одаренных, как здесь.
Колояр в бою одолел варга, напросившись в дозор, и теперь ходил гордый, будто уже получил нашивки лейтенанта. Он постоянно рассказывал о своей первой настоящей битве Норму и Алеку, чем окончательно их допек. Да что там, допек даже Ярса.
— Клыки с мою ладонь! — в очередной раз живописал Колояр упокоенную бестию.
Мы завтракали, усевшись вокруг костра на колоды, которые использовали вместо стульев. Вернон с аппетитом выскребал со дна жестяной миски остатки каши с мясом. Норм и Алек переглянулись и мученически вздохнули. Клыки варга в истории Колояра день ото дня становились все длиннее.
— Прямо чувствую, что дар бьется под кожей и вот-вот прорвется наружу! — В подтверждение своих слов Вернон поднял руку и продемонстрировал всем, словно мы должны были разглядеть дар, струящийся в его крови.
Лесли украдкой тоже взглянул на свою ладонь, но, вероятно, ничего, кроме линии жизни, на ней не увидел.
Глава 35
Хотя Вернон бесил меня неимоверно, я не торопилась расправляться с кашей. В кои-то веки я могла позавтракать без напряжения и без того, чтобы Фрейн, который приходил на утреннюю трапезу, садился по соседству на низкую колоду и вытягивал длинные ноги к огню, мучил меня светскими пустыми
