Соль и тайны морской бездны - Эбби-Линн Норр
С окончанием пира все переместились в храм. Там Вальгана взяла дочь за руку и провела ее на свое излюбленное, видимо, место по правую руку от трона царя. Отсюда ничто не мешало обеим насладиться церемонией вручения даров, которая вот-вот должна была начаться. Шалорис снова бросила взгляд на Ипатию и Юмелию и заметила, что обе пробираются к бассейну.
Представители народов, живущих поблизости и не очень, заняли свои места, ожидая, когда можно будет преподнести Бозену подарки, которые они с великими трудами привезли из дальних мест, вроде полисов Пелопоннеса и морских государств Эгейского и Средиземного морей. Были даже гости из экзотических неведомых стран на юге, где кожа у людей черна, языки необыкновенны, а магия непостижима и первобытна.
Мужчины и женщины в красочных одеждах и головных уборах преподносили пятнистые шкуры животных, украшенные золотом огромные бивни, бесчисленные стопки ярких тканей, бочонки с хорошими крепкими напитками, амфоры с благовонными маслами и изысканным уксусом. Разноцветные специи наполнили воздух согревающими душу ароматами. Один король с какого-то острова, названия которого Шалорис не могла произнести, привел прекрасного жеребца, словно облитого золотом. Когда лучи солнца осветили животное, толпа ахнула от восхищения, ибо стало ясно: животное не раскрасили. Его шкура до самых щеток над копытами отливала естественным блеском. Царь Бозен, похоже, был в достаточной мере охвачен благоговейным трепетом.
Шалорис и Вальгана торжественно вручили повелителю выкрашенную в насыщенный фиолетовый цвет мантию и тунику из аквамаринового шелка собственной работы. Вернувшись на свое место, Шалорис пожалела, что в храме нет скамей и расслабиться, наслаждаясь торжеством и легким вином, ей не суждено.
Когда царский глашатай выкликнул имена Государыни морийцев Океаноса Сисиниксы и супруга ее Аякса, Шалорис потянулась вперед, чтобы лучше видеть происходящее.
Морийцы приближались к царю Бозену в относительной тишине – Государыня Океаноса была великой загадкой. Шалорис слышала, что никто не знает, где находится таинственный Океанос, на суше или под водой, и как он велик. Но, говорили, его богатства неисчерпаемы.
Сисиникса оказалась прекрасной женщиной с величественной осанкой. Высоким ростом она не отличалась, но расправленные плечи и строго-безмятежное выражение лица придавали ей поистине царственный вид. На ней было простое голубовато-серое платье, на одном плече стянутое пряжкой из подобного золоту металла, добытого на рудниках Океаноса. Струящаяся ткань ниспадала на пол и призрачным занавесом скользила по плиткам, когда Сисиникса шествовала по ним босыми ступнями. Волосы Государыни морийцев блестящими волнами опускались на плечи, а лоб венчала изящная диадема.
Взгляды всех мужчин-атлантов устремились к Сисиниксе, подобно летящим на свет мотылькам.
Вволю налюбовавшись Сисиниксой, Шалорис перевела взгляд на ее супруга и не смогла сдержать восхищенный вздох. Высокий, широкоплечий, узкобедрый, с безупречной кожей, Аякс молча ступал по мрамору. Темно-синяя юбка скрывала его тело от талии до колен, но больше на нем ничего не было. Двигался он словно огромная кошка – Шалорис не раз видела, как эти изящные создания пробираются по крышам дворца – плавно и текуче. Но походил при этом на ожившую статую своим совершенством. В руках он держал громадный длинный ящик весьма необычного вида. Жестким в нем был только каркас из металла, сиявшего ярче золота, а стенки сделаны из туго натянутой грубой ткани.
Сисиникса заговорила. Речь ее оказалась короткой, и голос звучал негромко, поэтому всем присутствующим пришлось напрячь слух, чтобы разобрать слова. Шалорис подумала, что голос морийки удивительно музыкален. Сисиникса поздравила царя и пожелала ему благополучного года.
Аякс поставил ящик стоймя. Резким движением отстегнул ткань, и она упала, открыв сверкающее содержимое.
По толпе прокатился ропот, и все взгляды устремились на латы ярче золота. Горловину сияющего нагрудника украшал ряд аквамаринов. Еще в ящике обнаружились ножны, поножи для защиты голеней, наручи для запястий и предплечий и идеально ровный щит, так ярко блестевший на солнце, что на него невозможно было смотреть не прищуриваясь. На щите аквамаринами был выложен символ Атлантиды – три концентрических круга.
Царь по очереди заключил в объятия Сисиниксу и Аякса, а потом, не удержавшись, примерил наручи. Шалорис шепнула матери на ухо:
– Слишком уж яркий цвет. Точно не золото.
Она знала, что из чистого золота доспехи получаются неважные. Некоторые богатые атланты покрывали им свои латы, потому что оно красиво смотрелось и свидетельствовало о богатстве, но сам по себе драгоценный металл был слишком мягким и не мог надежно защитить в битве.
Вальгана прошептала в ответ:
– Это орихалк. Он гораздо прочнее золота и ценится выше.
Шалорис наблюдала за тем, как Сисиникса с Аяксом торжественно отошли к бассейну, а потом скользнули в глубину храма. Немного постояли там, дожидаясь, пока взгляды присутствующих переключатся с них на следующего дарителя, после чего незаметно удалились.
Церемония подходила к концу. Удивительные и экзотические предметы громоздились возле стен храма за спиной царя, и слуги начали потихоньку уносить их.
Шалорис боролась с дремотой: веки словно налились свинцом. Она устала. Насытилась пищей и зрелищем. Смотреть больше ни на что не хотелось. Но мать внезапно сжала ей ладонь, явно привлекая к чему-то внимание. Оставался всего один неврученный дар, и перед царем предстали Юмелия с Ипатией. Ну да, конечно, сирена-мать Ипатия выжидала, как и собиралась; подарок Юмелии должен был оказаться последним и лучше запомниться.
– Повелитель Бозен, долгих и благополучных тебе лет, и пусть день твоего имянаречения будет наполнен радостью… – зажурчала Ипатия, пускаясь в затянутое поздравление.
Шалорис украдкой глянула в лицо отца. После вручения даров морийцами царь вернулся на свое место и сидел теперь, откинувшись назад и положив одну руку на подлокотник рядом с кубком вина. Вторая его рука подпирала подбородок, а ее указательный палец был в задумчивости прижат к губам. Его добрые серые глаза были сосредоточены на Ипатии. Шалорис с некоторым разочарованием отметила, что взгляд отца светится любовью, хоть и с оттенком грусти.
Она почувствовала, как мать застыла в напряжении, и подумала о том, как, должно быть, больно ей видеть, что царь смотрит на ее соперницу с таким обожанием.
Шалорис хотелось спросить, почему царь отверг Ипатию, если так любит ее. Из-за того, что она морийка? По городу ходили слухи, что Ипатия приворожила его, используя магию, силой
