Развод. Дракон, мы (не) твои - Натали Эмбер
— Хорошо, — наконец сдаюсь я.
Мы идём по длинному коридору, мимо закрытых дверей палат. Где-то за ними стонут раненые, слышны торопливые шаги лекарей. Лерой несёт мой чемодан, а я, как сонная муха, плетусь следом.
Дневной свет ослепляет меня на крыльце, а свежий воздух ненадолго приводит в чувство. Общежитие для лекарей находится в пяти минутах ходьбы.
Комната Катрины на втором этаже маленькая, но уютная. Всё как тогда, когда мы с ней делили эту комнату во время учёбы.
Лерой ставит чемодан у кровати, застеленной простым, но чистым бельём.
— Спасибо, — говорю я, опускаясь на одеяло. Оно пахнет солнцем и сушёными травами, — Ты точно присмотришь за ним?
Лерой поворачивается в дверях. В свете магической лампы его лицо кажется старше, серьёзнее.
— Об этом не беспокойся, — говорит он тихо. — Я буду проверять его время от времени. А теперь спи. Тебе это нужно больше всего.
Дверь закрывается с тихим щелчком.
Я остаюсь наедине со своими мыслями. Всё будет хорошо. Малыш в безопасности — успокаиваю сама себя.
Но даже закрывая глаза, я чувствую, как тревога сжимает сердце ледяными пальцами.
Рейнольд найдёт нас. Надеюсь, это случится ещё не скоро.
Я зарываюсь лицом в подушку, вдыхая знакомый запах, и, наконец, позволяю себе погрузиться в долгожданный сон.
Глубокий сон без сновидений внезапно разрывается, будто кто-то резко дёрнул за невидимую нить, связывающую меня с миром покоя. Я вскакиваю на кровати, сердце колотится так сильно, что, кажется, вот-вот вырвется из груди. В ушах ещё звенит отзвук несуществующего крика — то ли в реальности, то ли в моём тревожном сне.
Что-то не так.
Комната погружена в синеватый полумрак. За окном уже опустились сумерки. Сколько же я проспала? Катрины до сих пор нет, значит, в приёмной всё ещё хаос.
— Конор...
Ноги сами несут меня к двери, даже не дав толком проснуться. Я натягиваю первый попавшийся плащ и выскакиваю в коридор.
Путь от общежития до лазарета пролетаю, не замечая ничего вокруг. В ушах стучит пульс, дыхание сбивается. Мимо мелькают знакомые стены с потрескавшейся штукатуркой, но я не вижу их — перед глазами только образ спящего Конора.
Он должен быть там. Он должен быть в безопасности.
Коридоры лазарета пустынны и непривычно тихи. Где-то вдалеке слышны приглушённые голоса. Мои шаги гулко отдаются в пустом коридоре, эхом повторяя бешеный ритм сердца.
Четвёртая палата.
Рука сама тянется к ручке, но вдруг замирает в сантиметре от неё. Что-то не так...
Сердце замирает.
Дверь скрипит, открываясь медленно, будто нехотя. Я застываю на пороге.
Кровать пуста. Малыша нигде нет.
Одеяло, которое Катрина поправляла перед уходом, теперь сброшено на пол. Смятая подушка валяется рядом с ним. Из разорванной наволочки торчат перья.
Что здесь произошло?
— Конор? — зову я, и голос звучит чужим, сдавленным.
Ни ответа, ни шороха.
Окно распахнуто настежь, хотя я точно помню, что оно было закрыто, когда мы уходили. Краска на подоконнике облупилась, на ней видны странные царапины. Длинные, тонкие, будто от когтей.
— Конор?! — кричу я уже громче, бросаясь к окну.
Холодный ветер бьёт в лицо. Снаружи зловещая темнота. Лишь изредка над крепостной стеной моргают вспышки. Где-то там сейчас идёт бой...
35
Я мчусь по коридорам лазарета, сердце колотится так сильно, что, кажется, вот-вот выскочит из груди. В голове бьётся лишь одна мысль: Конора нет, он исчез.
— Лерой! — мой голос звучит хрипло, когда я врываюсь в переполненную приёмную.
Люди недовольно ворчат, но мне нет до них дела. Лерой стоит у полки с лекарствами, что-то записывает в блокнот. Услышав мой крик, он резко поворачивается.
— Мия? Что слу…
— Когда ты последний раз заходил к Конору? — перебиваю я, хватая его за рукав.
Мои руки дрожат, но я не могу унять эту дрожь.
Лерой моргает, на секунду задумывается.
— Час назад... Может, полтора. Всё было в порядке, он спал.
— Что случилось? — Катрина уже рядом, обнимает меня за плечи, пытаясь успокоить.
Я не могу ответить сразу. Горло сжимается, будто кто-то сдавил его руками. Вместо слов — только прерывистый вздох.
— Конор исчез, — выдыхаю я, — Кровать пуста, окно открыто... И следы...
— Какие следы? — Лерой резко выпрямляется, его голос становится жёстче.
Джек, услышав шум, подходит к нам. Его обычно спокойное лицо напряжено, в глазах — холодная собранность.
— Покажите мне, — говорит он коротко.
На ватных ногах бегу обратно в палату, но страх за Конора сильнее любой усталости. Катрина не отстаёт. Лерой виновато молчит, но сжимает кулаки, готовый к худшему.
Палата кажется совсем пустой. Простыни скомканы, подушка порвана, будто кто-то полоснул по ней ножом.
Джек первым замечает царапины на подоконнике. Он проводит пальцем по глубоким бороздам, его брови сдвигаются. Лицо становится каменным.
— Когти, — произносит он тихо, но это слово звучит как гром среди ясного неба, — Скорее всего, драконьи.
— Рейнольд? — Катрина хватается за моё плечо, её ногти слегка впиваются в кожу.
Я смотрю на неё, и мир вокруг будто теряет чёткость.
— Малыш... он мог обернуться, — продолжает Джек, его голос звучит странно, будто он сам не до конца верит в свои слова, — Первый оборот часто происходит неосознанно. Тело сопротивляется, но драконья кровь сильнее.
Я не могу пошевелиться. В голове всплывают обрывки воспоминаний: Конор, его странная слабость, температура, которую никто не мог объяснить. Его кожа, горячая на ощупь, будто под ней тлеет огонь.
— Ты хочешь сказать, что Конор... обернулся? Прямо здесь? И улетел?
Джек медленно кивает.
— Но ведь Конор даже не знал, что он дракон! — голос Катрины дрожит.
— Знание тут ни при чём, — качает головой Джек, — Инстинкты всегда сильнее.
Нет, этого не может быть. Конор всего лишь ребёнок, он не знает города, не умеет летать...
Но царапины на подоконнике не врут. Глубокие, рваные, будто кто-то отчаянно цеплялся, пытаясь удержаться или, наоборот, вырывался наружу.
— Я должна найти его, — поворачиваюсь к двери. — Он может быть ранен!
Сердце сжимается. Мой малыш один. В темноте. Не понимает, что с ним происходит. Боже, он, наверное, так испуган...
— Мия, постой! — Катрина хватает меня за руку, — Ночь на дворе, за стеной идёт бой! Ты не можешь...
— Он мой сын! — мой голос звучит резко, как удар хлыста.
Я смотрю
