Проклятый мастер Гуэй - Яо Син

– Но господин Ми Хоу называет вас учителем, – вспомнил Сяо Ту.

– Возможно, на его Пути я и есть его учитель, но на моем у меня нет учеников. Только друзья, враги и прохожие.

– Почему вы не называете своим братом господина обезьяну? Он же так хоче…

Гуэй отвесил ему подзатыльник, не давая юноше закончить фразу.

– Что за неуважение к старшим? Какой он тебе обезьяна? Ми Хоу – огненный демон. Пусть и обезьяна…

– Простите… Но вы назвали братцем меня…

– Внутри тебя моя ци. Потому я не могу тебя отпустить. Если я не смогу вернуть свою энергию, мы останемся навеки связаны. И уверяю, ты сильно пожалеешь о нашем знакомстве, если меня обманешь и попытаешься ее освоить.

– Но я так и не понял. Почему мне нельзя называть его «Ми Хоу»?

– Для тебя он «господин Ми Хоу».

– Это из-за того, что он обезьяна?

Гуэй снова дал ему затрещину.

– Ты вообще ничему не учишься? Теперь ясно, почему ты знаешь так мало иероглифов. – Из своей дорожной сумки, которую тоже нес Ми Хоу, мастер достал книгу поэм. – Вот, в наказание будешь по утрам переписывать каждый незнакомый иероглиф. Сотню раз.

– Но я даже не знаю их значения, как мне учиться?

– Спросишь у господина Ми Хоу.

– Почему не у вас?

– Как иначе до тебя дойдет, что он не обезьяна, а демон?

Больше этот день не был ничем примечательным потому, что вопреки установленному плану на отдых, сегодня все решили потерпеть и продвинуться как можно дальше от столицы. И, конечно, виной тому был брат Ма, которого никто из троицы встретить не желал.

Отдохнут позже.

Перешли на шаг только ближе к ужину, когда стемнело.

Хоть и наступила весна, небо темнело довольно рано. Заночевать снова решили в лесу, где и разбили лагерь. Пока темный мастер восстанавливал защитную границу, а господин Ми Хоу разжигал костер, Сяо Ту исполнял наложенное на него наказание.

Но совсем ненадолго отвлекся…

– Ты девчонка, что ли? – Нависнув над юношей, демон прочел написанное у него на листе.

– Я писарь! И немного поэт… – защищался Сяо Ту, закрыв собой стихи. Вот только последние слова он произнес совсем неуверенно.

– Мужчина писать стихи не должен, – определил обезьяна. – Все эти нежности для женщин.

– Грех смеяться над талантливыми людьми, – надувшись, заметил Сяо Ту.

– Я слышал, что грешно смеяться над дураками, – не согласился Ми Хоу.

– Грех – обезьяне смеяться над человеком, – вмешался Гуэй, развешивающий по деревьям талисманы.

– Ты на чьей стороне? – возмутился Ми Хоу.

– Я на стороне поэзии. Если ты нет, то зачем тогда просил брата Чжи стать тебе братом?

– Он человек хороший.

– Он же демон, – поправил его Сяо Ту.

– Это просто выражение такое, – начал перечить Ми Хоу.

– А был бы ты так же образован и талантлив, как Сяо Ту, – указал на него мастер, – непременно бы нашел бы правильное слово.

– Ужин добывайте сами! – Ми Хоу недовольно отвернулся.

– Сейчас ты и впрямь похож на обезьяну, – заметил Гуэй.

– Ты бессмертие еще не получил. Жить надоело?

– Извинюсь, если добудешь дичь.

– Принесу кролика! – бросил Ми Хоу, направляясь в лес.

Гуэй же подошел к Сяо Ту и взял лист.

– Разве я не говорил писать иероглифы?

– Я писал… но потом вспомнил о Мэй Мэй… Я не могу ее увидеть, с ней поговорить… поэтому хотел выразить свои печали в стихах. Так делала госпожа Сюэ Хэ.

Гуэй вернул ему лист.

– Писать стихи ты можешь, но только после того как покончишь со своим наказанием.

Ужин прошел в относительном молчании. Хоть говорить было о чем, никому этого не хотелось. Даже сил не было.

Демон-обезьяна хоть и обещал добыть кролика, но принес всего двух рыбок.

Эта ночь могла бы стать такой же спокойной, как и день, но Ми Хоу вдруг вскочил и, оскалившись, произнес:

– Чувствую нежить.

– Я тоже, – поднимаясь, подтвердил Гуэй.

Сяо Ту пробрала дрожь.

– Чего боишься? С тобой же мастер, – с ухмылкой напомнил Хуо Ван.

– Тише, – шикнул на обоих мастер.

Все замолчали.

Гуэй и Ми Хоу подошли вплотную к границе, перед которой заканчивался черный шлейф – тот же самый, что они заметили утром.

Поскольку рядом с демоном и темным заклинателем безопаснее, Сяо Ту подошел к ним. Увидев на небольшом отдалении не десяток, не два, а гораздо больше шагавших безголовых призраков!

У кого-то из них совсем отсутствовала голова, у других была склонена набок, притом совсем неестественно, словно бы ее пытались отрубить топором, но не довершили.

Картина была ужасающей и отвратительной.

Духи переваливались, падали, но вставали и шли дальше – медленно, удрученно, источая темную энергию.

Сяо Ту только однажды видел такое же, когда направлялся в столицу. Но то было очень-очень далеко и в сумерках. И одного! А главное, самого Сяо Ту защищали стены храма, в котором он попросился остановиться.

В тот день он впервые увидел возле себя огонек, храбро вставший на его защиту. Почему же огонька нет сейчас? Он его потерял? Его поглотила темная ци? Или же все дело в том, что он теперь под опекой демона и мастера? А быть может, свет внутри него из последних сил борется с энергией темного заклинателя?

– Никогда раньше не встречал сразу так много, – покачал головой Хуо Ван.

– Я видел и больше, – с грустью поделился Гуэй.

– Может, нам стоит уже бежать? – предложил Сяо Ту.

– Если начнешь шуметь, они тебя услышат. Здесь нас защищают талисманы.

– Вутоу гуй[18], – поддержал мастера обезьяна, – не так уж опасны, но если привяжутся с поисками головы, то донимать будут долго.

Один из призраков, наверное, отбившийся от стада, прошел прямо перед лицами троих.

Сяо Ту замер, когда тот повернулся к нему, смотря потухшими впалыми глазами. Склоненная голова едва держалась на последних мышцах и лоскутах кожи. Рана на шее уже не кровоточила, но обнажала внутренности. Рот был искажен в мучениях, а из горла доносился хрип.

Он был слеп, а потому, не увидев людей и огня, прошел дальше.

Сяо Ту оглядел Гуэя и Ми Хоу. Те не подали виду. И если лицо Владыки было напряжено, мастер же остался безмятежным.

– Как думаешь, – не повышая голоса, поинтересовался он у демона, – если его убить снова, это принесет ему облегчение?

Ми Хоу только пожал плечами, продолжая вглядываться в проходящее мимо стадо.

– Их так много, – сочувственно произнес Сяо Ту.

– Сменяются императоры, но казненных никогда не становится мало, – спокойно, но не без грусти, отметил мастер.

Стадо отдалялось. И Сяо Ту спросил:

– Если бы этот призрак перешел черту,