Нежный цветок кактуса - Ольга Шах
- Работать? Хм… ну, это совсем несложно. Одно мое слово и в Лавджое тебя не возьмут даже в дом увеселений! И развалины ваши велю снести вовсе и дорогу туда перекрыть! Сами тогда прибежите продавать свой титул! А я ещё посмотрю!
Ну, не так уж он и не знал ситуацию с титулом, только законы не изучил или рассчитывал всех запугать? Но я точно изучила все законы Энландии на тему наследования титулов, майората. После рассказа поверенного. Поэтому ответила спокойно:
- Тогда это будет называться уничтожением чужой частной собственности! И, кстати, та земля с нашими " развалинами", вам не принадлежит, так же, как и дорога, ведущая к казначейской дороге герцогства. В случае нарушения, дело будет рассматриваться в суде не Лавджоя, а в столице герцогства. Вдобавок, кто вам сказал, что мы намерены ехать в Лавджой? И, чтобы окончательно закрыть этот вопрос, скажу - даже если Джеймс решит отказаться от титула, то он перейдет к члену семьи леди Филиппы, графини Элтон, как к ближайшим родственникам аристократического происхождения. Вам он все равно никогда не достанется. Если это все, то мы пойдем.
Но тут вмешалась вошедшая следом за нами дочура:
- Папа, так это что, ты не барон? Но я уже всем знакомым рассказала. Хочу быть баронессой!!
И для подтверждения своих желаний, топнула ногой. Это она зря. Каблук модных ботиночек угрожающе затрещал и подогнулся. Деву повело в сторону, и она вновь полетела, только теперь на хлипкое креслице, стоявшее в холле. Его спасла от продажи почтенная старость. Не антиквариат, а рухлядь. Тем не менее, данная мебеля не рассчитывала на то что в него усядется с размаху девица с корпулентными достоинствами, да и в принципе кто-то сядет. Поэтому креслице, издав возмущенный "Крак!!" и потеряв одну тонкую фигурную ножку, завалилось набок вместе с дочуркой. Та теперь барахталась в нем, вся куча юбок оказалась почему-то у нее на голове, посему визг оказался немного приглушённым, до крещендо не дотягивал. Но Фаринелли счёл бы ее достойной конкуренткой.
Мистер Кристен было кинулся ей на помощь, но был удержан хозяином. Ну да, девица светила вовсю панталонами, туго обтягивающими весьма приличный задок. Но тут появились новые действующие лица - маменька и младший отпрыск. Узрев свою кровиночку в столь пикантном положении, маман взревела раненой медведицей и бросилась на выручку к дочери. Та, не видя ничего и того, кто пытается ей помочь, взвыла ещё сильнее. Наконец, мамаше удалось снять юбки с головы пострадавшей, и "пленница" увидела белый свет. Соединёнными усилиями матушки и мистера Кристена дева была водружена в вертикальное положение, но сломанный каблук опять подвёл, дочуру вновь повело. Но мать была на страже, перехватила девушку за талию, закинув одну ее руку себе на шею. Дочь визжала уж в профилактических целях. А мне вся эта картина напомнила эпическое полотно три на два метра, виденное мной в музее на экскурсии - "Санитарка выносит раненого с поля боя".
И все, я не смогла удержаться, захохотала, вытирая слезы от умиления. Не выдержав моего хамского хохота, миссис Саймс обвела всех полубезумным (видно так на нее подействовало ползание по льду, да и потеря шиньона) взглядом и взревела буйволом:
- Кто? Кто посмел обидеть Брайди?
Бледный мальчишка, заикаясь, пролепетал:
- Папа, честное слово, это не я! Когда я вошёл, Брайди уже валялась и визжала!
Все молчали, но тут простодушный Джейми вылез с пояснениями:
- Правда, ее никто не толкал! Она сама ногами топала, каблук и сломался! И она упала в кресло. А оно старенькое, чуть живое. А Брайди толстая, кресло сломалось и упало на бок. Вот.
Вот зря Джейми все так выложил! Зря… глядишь и отделались бы по-быстрому и ушли. Но ребенок хотел, как лучше и поторопился, назвал вещи своими именами. Вот "толстую Брайди" нам и не простили. Точнее, дамская часть семейства Саймс вознегодовала до предела. Вначале все шло, как водится, по принципу "сама дура", но далее у нежной дочурки появилась мысль, и она решила воплотить ее в жизнь. Звенящим от негодования голосом она воскликнула:
- Папа, ты посмотри на этих! Ведь они, вероятно, уносят в своих узлах дорогие вещи и драгоценности! А ты говорил, что это все наше теперь! Ну-ка, оборванка, покажи свой узел!
И она сильно дернула к себе тот узелок с жалкими пожитками, что я держала в руках. Я не сопротивлялась, легко отпустила узел. Не ожидавшая такого Брайди опять начала валиться назад уже с моим узелком в руках. Но маменька, помня о сегодняшней повышенной летучести дочери, была начеку и успела поймать ее и вернуть устойчивость. Через это Брайди была несколько нервной и принялась с остервенением вытрясать из узла мои пожитки. Я стояла безучастно, равнодушно смотря на то, как валятся на пол мои вещи. Там и было-то - сменная пара старенького белья, аккуратно заштопанные чулки, пара поношенных домашних платьев - одно теплое и одно тонкое, летнее. И тонкое, все вытертое, полотенце - взяла, чтобы руки в дороге вытереть. Ясно, что злата-серебра, да каменьев самоцветных не обнаружилось. Все верно мы с Мартой угадали, когда спрятали то, что мало-мальски было поприличнее. Разъярённая Брайди подступила ко мне с воплями:
- А ну, быстро говори, куда все спрятала? Папа, ее надо обыскать! Она, небось, все в свою одежду зашила!
- Ага, - поддержала я, - в панталоны! Успокойся, отец покойный давно все продал и пропил! Не гнушался ничем, даже моими платьями. Так что ничего мне, а тебе и подавно, не осталось.
Но тут она узрела на мне тот злосчастный платок и взвыла пожарной сиреной, аж заикаться начала от возмущения:
- Папа, смотри! На ней же знаменитый московский платок! Снимай сейчас же! Папа, ну это же наше! Ты мне такой не купил, сказал, что дорого, а у этой нищенки он есть!
Дядюшка неохотно (видно, не хотел спорить со своими бабами), подтвердил:
-Все имущество в доме, приобретенное родом Рейли, теперь принадлежит мне! Так что отдай платок!
Я злорадно ответила:
-Жаль, но я вас огорчу! Это подарок на мой день рождения от моей двоюродной бабушки леди Филиппы, графини Элтон. И приобретен этот платок ею же. Хотите - предъявляете ей претензии!
При упоминании леди Филиппы дядюшка заметно скис и махнув рукой, сказал:
-Собирайте свои вещи и уходите отсюда!
Господин Генри тут же сказал:
- Да,
