Графиня на арене - Минерва Спенсер
Джо в замешательстве посмотрела на птицу, которая много лет была ее самым близким другом, и, вздохнув, позвала:
— Иди сюда.
Ангус подлетел к ней и уселся на плечо с мягким изяществом, которое не переставало ее поражать. Джо улыбнулась и почесала ему под клювом.
— Не вынуждай меня злиться.
Ворон замурлыкал, зная, что ей это безумно нравится.
— Почему ты воруешь? Это оттого, что я никак не могу найти твою косточку?
От слова «косточка» Ангус встрепенулся. Это была его любимая игрушка, деревянная косточка, которую Мунго вырезал, когда ворон был еще птенцом. Ангус обожал косточку и всюду таскал с собой, но незадолго до смерти Мунго проклятая штуковина потерялась. Он пообещал вырезать новую, но не смог — погиб.
С тех пор Джо вырезала ему не одну, а несколько косточек, но Ангус к ним не притронулся, хоть они и выглядели точно так же, как образец. Джо оставалось только предположить, что ворон любил ту косточку потому, что ее вырезал Мунго.
— Я тоже по нему скучаю, — прошептала она, улыбнувшись, когда огромная птица принялась чистить клювом прядь ее волос, словно это было перышко. Если ему позволить, он вычистит всю ее голову так, что она станет похожа на стог сена.
— Спасибо, достаточно, — пробормотала Джо. — Хочешь вкусненького?
Это был самый эффективный способ отвлечь питомца от любимого занятия.
Ангус перескочил на спинку стула, и Джо достала из мешка, в котором у нее всегда хранилась еда для ворона, сухарик. Как только раздался хруст, Джо с улыбкой повернулась к кучке немногочисленного багажа и уже собиралась еще раз проверить содержимое саквояжа, когда с лестницы донеслись знакомые тихие шаги.
Она торопливо взглянула в зеркало и пригладила торчавшие дыбом после «чистки» Ангусом волосы. Дверь она не запирала, так что, когда Эллиот вошел в комнату, обернулась, уже сейчас улыбаясь как идиотка.
— Вот, все упаковала и готова… — Она осеклась, увидев его лицо. — Что случилось, Эллиот?
Он сжимал перчатки в руке так сильно, что побелели костяшки пальцев, и его обычно улыбчивое лицо было суровым и неподвижным.
— Лучше бы тебе запирать дверь, когда ты одна.
Джо моргнула, растерявшись и от его слов, и от тона, каким они были сказаны.
— Это моя квартира, я за нее плачу и могу дверь оставлять хоть нараспашку, — огрызнулась она, чувствуя, как тревога скручивает живот от непривычного поведения Эллиота.
Он набрал в грудь столько воздуха, что, казалось, вот-вот лопнет, и резко выдохнул.
— Прости, ты права: кто я такой, чтобы тебе указывать.
Он снял шляпу и не глядя бросил на стол.
— Что стряслось-то? — спросила Джо, хотя и не была уверена, что хочет услышать ответ.
— Я знаю правду.
— Какую правду? — спросила Джо в искреннем недоумении.
— Что ты на самом деле Элизабет Таунсенд.
Джо нахмурилась.
— Что? Ты в своем уме?
Ярость быстро сошла с лица Эллиота, уступая место растерянности.
— Ты же не думаешь, что я поверю, будто ты ничего не знаешь о своем происхождении.
Ангус перепорхнул к Джо на плечо и устроился поближе к шее, явно почувствовав ее тревогу.
— Я рассказала тебе правду о моем происхождении. — И тут ей пришла в голову ужасная мысль, и она требовательно спросила, повысив голос: — Почему ты устраиваешь мне допрос? Ты с кем-то говорил обо мне?
— Не по своей воле, — резко ответил Эллиот, запустив пальцы в волосы и дернув с такой силой, что зажмурился.
— Что это значит?
— Ты помнишь Стэнли Грея, которого мы встретили на балу у Марианны?
— Да.
— Это мой новый начальник, как выяснилось.
— И?…
— Он знает, кто ты… на самом деле.
— Ты что, рассказал ему про меня? — выкрикнула Джо, бросаясь к нему.
Эллиот примирительно поднял руки ладонями вверх, но она едва видела его сквозь красный туман перед глазами.
— Ты обещал! Ты дал мне слово, что…
— Джо! Пожалуйста, убери нож.
Она отпрянула и проследила за его взглядом. Да, у нее в руке был нож. Боже милостивый! Как это произошло? Она подняла глаза и в упор посмотрела на Эллиота.
— Что? Думал, я тебя пырну? — Прежде, чем Эллиот успел ответить, нож исчез так же быстро, как появился, и она подняла обе руки ладонями к нему. — Все. Так тебе спокойнее?
Его обычно теплый взгляд был холоднее льда.
— Честно говоря, да.
Джо открыла было рот, чтобы огрызнуться, сказать что-нибудь резкое, но увидела совершенно неподходящее к обстановке чувство в знакомых синих глазах — беспокойство, и явно не за себя, за нее.
Внезапно она подумала, какое зрелище собой только что представляла — вооруженная ножом, готовая напасть на любимого мужчину.
— Прости, была не права. — Она подошла к окну и, распахнув его, повернулась к ворону. — Можешь погулять, но не долго.
Ангуса не пришлось уговаривать: на улицу он вылетел так стремительно, словно у него хвост горел.
Джо хотелось бы последовать его примеру, но бежать некуда. Вместо этого она обернулась и сказала:
— Тебе лучше уйти, немедленно.
— Я никуда не уйду, пока все не узнаю.
Джо пожала плечами.
— Ладно. Сиди сколько хочешь. — Прихватив сумку и оглядев напоследок комнату, она направилась к двери.
— Куда ты? — удивился Эллиот.
— Куда-нибудь подальше отсюда.
— За зданием следят, и за тобой наверняка будет «хвост».
Джо выронила саквояж.
— Ты что, сказал Грею, где я живу? Кто я такая?
— Он знал про тебя больше, чем я, да и ты сама, наверное.
— Если он думает, что я дочь Таунсенда, то ошибается: я никогда с ним не встречалась, он умер, когда я была еще младенцем, — мой отец Мунго.
— Нет.
Эллиот сунул руку в карман, а когда Джо отпрянула, устало рассмеялся: в правой руке она опять сжимала нож, хоть и не помнила, как его выхватила.
— Проклятье! — пробормотала она себе под нос, возвращая его в ножны.
— Боже мой! — сказал Эллиот, не успев вынуть руку из кармана. — Я не собираюсь угрожать тебе пистолетом.
— Знаю, просто привычка. — Она коротко кивнула, он медленно извлек из кармана небольшой сверток и протянул ей.
— Это тебе.
Джо в упор уставилась на него.
— Что это?
— Просто взгляни.
Джо прикусила щеку и с опаской взяла сверток в руки.
— Открой, не бойся — подбодрил ее Эллиот, скрестив руки на груди и опершись спиной о стену.
Джо хмуро посмотрела на него, но разорвала прочную коричневую бумагу. Внутри была маленькая книжечка в кожаном переплете. Открыв ее, она увидела всего два рисунка. Они были крупнее, чем обычные миниатюры: пожалуй, размером с книжную иллюстрацию, — и все, книжки как таковой не было.
Прищурившись, она вгляделась в молодых людей на картинках
