Дилемма дебютантки - Валери Боумен
— И вот думаю, не назвать ли нового жеребца Оникс. Как вам эта кличка, леди Джессика? — спросил граф, словно разговор и не прерывался.
— Прекрасно! — ответила Джессика, скрестив руки на груди, не в силах прийти в себя после стычки с Эйденом.
— Вы уверены, что все в порядке? — обратил внимание на ее состояние лорд Бербрук.
— Да-да, все хорошо! — отрезала Джессика, хотя ноздри ее трепетали.
Опять вспомнилось, как они целовались с Эйденом, и она закрыла глаза. Как изгнать его из мыслей? Почему она ничего не может с этим поделать? Она никогда не будет доверять ему, никогда не перестанет относиться к нему с осторожностью, никогда не поверит, что они друзья. У таких людей, как герцог Торнбери, не бывает друзей, только пешки. В первую же их встречу он показал ей, что не джентльмен (надо было тогда ему поверить!), а теперь старается запутать ее идеально распланированную жизнь просто ради интереса, чтобы позабавиться. Ей же нужны настоящие друзья, такие, как сестры и брат, и добрые люди, такие, как граф Ситон.
Она собиралась строго следовать своему четкому плану, в котором все было подчинено правилам. Как послушная дочь и истинная леди, она стремилась к совершенству и считала, что все идет так, как должно. Так оно и было, чтобы всему этому провалиться! Все в ее жизни должно быть идеальным: помолвка, бракосочетание, жизнь с графом Ситоном. И так до конца. У Эйдена не было никаких прав вмешиваться и нарушать ее планы!
Надо просто перестать пускать его на порог и предупредить дворецкого, чтобы давал ему от ворот поворот. Ее больше не беспокоило, что мать и Джастин станут думать по этому поводу. Герцогу здесь больше не рады, в особенности после того, как он обозвал ее трусихой.
— И все-таки я приглашаю вас выйти прогуляться в сад, леди Джессика, — предпринял еще одну попытку лорд Ситон.
— Вы знаете, а я не против! — она резко встала и подхватила юбки. — Пойдемте.
Глава 20
Кабинет герцога Торнбери,
Вечером того же дня
Эйден опрокинул в рот остатки четвертой порции бренди. Катись все к черту! Он вытянулся в кожаном кресле у огромного письменного стола. Ни мысленные увещевания, ни изрядное количество алкоголя не смогли заставить его перестать обвинять себя в идиотизме. Сегодня он повел себя как настоящий придурок в присутствии Джессики. Что он творит? Не нужно было после вчерашнего отталкивать ее сегодня своим предложением, говорить про ухаживания и уж совершенно точно не следовало называть ее трусихой. Она приказала ему убираться вон, и как ее за это обвинишь?
Самое ужасное, что в общем она была права. Он не хотел ухаживать за ней (или хотел?), а просто испытал приступ ревности, когда увидел ее с Ситоном. Это превратилась в конкуренцию, а он терпеть не мог проигрывать, хоть это и трудно считать приемлемой причиной для того, чтобы попросить у невинной дебютантки позволения ухаживать за ней. Какое-то минутное умопомрачение! Слава богу, она вернула его на землю! Да, это было весьма разумно с ее стороны.
Только если все это именно так, почему он не может это просто отпустить? Почему бы не отправиться в свой любимый игорный притон, не напиться до бесчувствия, не подцепить какую-нибудь на все готовую девицу и не провести с ней ночь? Почему его не отпускают воспоминания о невинных поцелуях с Джессикой, о ее девственном теле, так доверчиво прижимавшемся к нему? Почему даже несколько бокалов бренди не помогают забыть ее?
Он ненавидел размышлять над чем-то подобным, но не мог не обратить внимания на то, что она во многом была права. Возможно, они не подходят друг другу: он не отвечает ее требованиям к джентльмену, которого Джессика желает видеть рядом с собой.
Опять вспомнились слова отца о том, что для всех важен только его титул, никто и никогда не скажет ему правды, все будут говорить лишь то, что он захочет услышать, будут притворяться такими, какими он захочет их увидеть.
В конце концов, именно поэтому Эйден навоображал себе, что они с Джессикой друзья. Она всегда, с первой минуты их встречи, как и сейчас, правдива с ним. Он мог ей нравиться в качестве друга, но вряд ли — в качестве мужа. Надо думать, что ей больше по душе проклятый граф Ситон.
Эйден встал, доковылял до серванта, налил себе еще бокал бренди, а потом вернулся на свое место. Почему его это так заботит? Десятки других женщин будут рады общению с ним. С какой стати он поперся на этот дурацкий бал вчера, а сегодня потащился к Джессике? Он прекрасно знал о ее планах выйти за Ситона, для него это не было новостью.
Отец был прав: какая, к дьяволу, любовь? На его пути будут лишь те, кому нужны его титул, положение в обществе и деньги. В Лондоне одна лишь честная дебютантка, единственная, помимо его матери, по-настоящему понимала его, видела, что он неадекватен. Джессика как-то сказала, что надеется найти любовь в браке. Он был недостаточно трезв, чтобы пожелать ей счастья, но, без сомнения, разочарование испытает очень скоро. Если он все-таки женится, это будет леди, цель которой — быть готовой стать герцогиней. У него заныло под ложечкой, но это, по крайней мере, было честно.
Тихий стук в дверь оторвал его от мыслей.
— Пошел вон! — прорычал Эйден.
У него было не то настроение, чтобы делить компанию с кем бы то ни было. Единственный, кому он мог сделать исключение, это Сент-Клер, который пришел бы проведать его, после того как Эйден покинул сборище женихов в особняке Уитморленда несколькими часами ранее.
— Это твоя мать, — раздался спокойный, но властный женский голос из-за двери.
— О, черт!
— Я все слышу.
— Матушка, входи! — громко пригласил Эйден.
Дверь распахнулась, в комнату ступила герцогиня в сногсшибательном платье цвета сапфира и увешанная драгоценностями, как всегда. Ни единый волосок не выбивался у нее из прически.
— О, боже! Эйден, ты выглядишь еще хуже, чем в нашу последнюю встречу. И это говорит о многом.
Он поднялся, перевел дыхание и спокойно парировал:
— Я не играл и не был в притоне, если ты об этом.
Дама вскинула бровь.
— Тем тревожнее ситуация. Если ты сидишь дома и пьешь, а выглядишь так… как выглядишь, значит, тебе нужно что-то поменять.
— Вот это, последнее, правильно, — буркнул Эйден.
Она
