Графиня на арене - Минерва Спенсер
— Думаю, Сесиль к нему потеплела, да и, учитывая, какую прибыль ей приносят его ежевечерние выступления по шесть дней в неделю, вряд ли она готова до конца уничтожить пропасть, что пролегает между ними.
Эллиот рассмеялся, и этот звук был почти так же опасен, как ямочка на щеке.
— Да, я слышал, что эти выступления пользуются большим успехом. — Эллиот понизил голос. — Насколько я знаю, у Сесиль теперь новая — Хелен Кибл, которую она наняла гувернанткой для недавно удочеренной девочки?
Джо насмешливо взглянула на него.
— Ты уверен, что уезжал во Францию? Слишком уж хорошо ты осведомлен обо всем, что происходит в цирке.
— Гай держит меня в курсе событий, — признал Эллиот с тенью улыбки. — Он уверяет, что ты знала, кто такая мисс Кибл, еще до того, как тебе о ней сказали.
Джо пожала плечами. Просто так совпало, что она знала, что гувернантка Сесиль Хелен Кибл на самом деле богатая наследница Хелена Картер. Однажды она видела Хелену, когда они с Мунго встречались с Джейкобом Картером, ее отцом, вскоре после того, как приехали в Лондон и начали искать там работу.
Мистер Картер хотел нанять их, чтобы они шпионили за его конкурентами, но Мунго сразу же невзлюбил заносчивого предпринимателя и они отказались от работы. Вскоре после этой встречи Мунго предложили охранять Марианну. Если бы они согласились работать на Картера, Джо никогда не встретилась бы с Марианной, Сесиль… и Эллиотом, но в то же время Мунго не пошел бы по той самой улице в тот самый день — все еще был бы жив… может быть.
— Джо?
Она моргнула и с трудом вынырнула из воспоминаний о том страшном дне, когда в их с Мунго скромное жилище пришли констебли и попросили ее пройти с ними, чтобы опознать тело.
Взгляд Джо постепенно сфокусировался на Эллиоте, и только тут она осознала, что музыка больше не звучит.
— Танец кончился, — сказал Эллиот, нахмурившись. — Что-то не так?
— Здесь очень жарко, — хрипловато от едва сдерживаемых эмоций призналась Джо. — Не могли бы мы выйти?
— Да. — Эллиот взял ее за руку и повел за собой. — В задней части дома есть терраса: там можно подышать свежим воздухом.
Глава 12
Пока они шли к французскому окну, Эллиот с беспокойством смотрел на нее. Что это с ней? Казалось, с ней все было в полном порядке, но вдруг эта бледность… Он мог поклясться, что она вот-вот расплачется. Но чтобы Джо плакала? Это же немыслимо! Тогда что?…
Одна из дверей была распахнута, и несколько парочек расхаживали по просторной террасе.
Эллиот провел Джо вниз по ступеням и в глубь сада, одного из самых примечательных в городе.
Вдоль тропинок светились бумажные фонарики, но Эллиот сотни раз бывал в этом доме и знал все дорожки и без дополнительного освещения. Он провел Джо по ярко освещенной тропинке к зарослям розовых кустов, среди которых скрывалась миниатюрная пагода.
Смахнув пыль со скамейки носовым платком, он предложил:
— Вот, можно присесть.
Джо молча села, и, устраиваясь рядом, он спросил:
— Что-то не так?
— Нет-нет… все в порядке. Сама не знаю, что на меня нашло. Может, из-за жары.
Джо немного помолчала, потом медленно выдохнула.
— Я просто вспоминала, откуда знаю Хелен.
— И откуда же?
— Джейкоб Картер как-то хотел поручить нам с отцом кое-какую работу. Мунго он сразу не понравился.
Эллиот находил странным, что она называет отца по имени, но спрашивать об этом не стал, а просто сказал:
— И что же в нем не понравилось твоему отцу?
— Картер был холоден и высокомерен и на меня смотрел как на насекомое, даже спросил Мунго, зачем он привел девчонку на деловую встречу. Я видела, что отец в ярости. Когда уходили, в дверях мы и столкнулись с Хеленой. Даже такой короткой встречи хватило, чтобы понять, что, в противоположность отцу, это добрая, обаятельная и приятная на вид девушка.
Эллиот промолчал, гадая, как тот, кто передавал врагу военные тайны и предал свою страну, мог вырастить такую благородную дочь.
Джо продолжила:
— Вскоре после этой встречи мы нанялись охранять Марианну. Вот я и подумала: а что, если бы мы поступили иначе? Возможно, Мунго был бы жив.
— Если поддаваться таким мыслям, можно спятить, — сказал Эллиот.
Джо кивнула.
— Так ты все еще работаешь? В смысле помимо цирка?
— Я взялась за задание Гая.
— Нет, я имел в виду…
— Ты суешь нос не в свое дело!
Он рассмеялся.
— Разве что самую малость.
— Нет, больше ни за какую работу я не бралась. — Джо вздохнула. — А надо бы.
— Почему? Я думал, Сесиль платит лучше, чем Барнабас.
Джо удивленно взглянула на него.
— Ты что, за мной шпионил?
— Нет, вовсе нет, — соврал Эллиот. — Наверное, Гай как-то обмолвился…
— Хм…
— Зачем тебе работать где-то помимо цирка? — спросил Эллиот, решив, что лучше перевести разговор на другую тему.
Джо пожала плечами, наблюдая за мотыльком под ближайшим фонарем.
— Я некоторое время буду в городе, так что чем заняться — найдем, — пошутил Эллиот.
Джо медленно повернулась к нему.
— Прошу прощения?
— Я знаю, что ты за мной следила.
Ему впервые в жизни удалось застать ее врасплох.
— Э-э, не понимаю, о чем ты…
— В самом деле? — Эллиот стащил перчатку и коснулся пальцем ее пепельной пряди, которая в лунном свете напоминала завиток из серебра, но была мягкой, как шелк. — Ты такая красивая!
Губы Джо разомкнулись, она качнулась ему навстречу, и Эллиот больше не мог сдерживаться. Такой знакомый вкус и аромат вызвал в нем волну желания.
Они впились друг в друга так, будто умирали от голода. Эллиот едва осознавал, что слишком сильно сжимает ее в объятиях — так, словно хочет удержать навсегда.
Джо открылась перед ним и проникла в рот, отдавала и брала, завоевывала и подчинялась. Он знал, что это расхожий штамп, но и правда чувствовал себя как умиравший от жажды, который наконец дорвался до воды.
Эллиот застонал, когда Джо вырвалась, но она всего лишь высвободила руки, чтобы обнять его за шею, зарыться пальцами в волосы, которые отросли за год.
— Такие длинные, — пробормотала она, когда они оторвались друг от друга, чтобы глотнуть воздуха. — И вьются. Ни за что бы не подумала.
Эллиот улыбнулся, спустившись поцелуями к уху, покусывая мочку, и признался:
— Мне это никогда не нравилось. Камердинер должен был меня подстричь сегодня, но времени не хватило.
— Мне нравится именно так.
— Значит, оставлю все как есть.
— Мы здесь
