Индульгенция 5. Без права на ненависть - Тимур Машуков
Моя рука метнулась, схватила ее за подбородок, рывком заставив поднять голову. Она вскрикнула от боли.
— … я стану твоей Клеткой. И твоим Палачом.
— Нет! — она попыталась вырваться, ее ногти царапнули мою руку. — Видар, прости! Я просто испугалась! Ты… ты же монстр! Ты всех убиваешь! Я…
— Боялась за себя! — я встряхнул ее, она до крови прикусила язык, и ее протестующие слова оборвались. — И решила превентивно покалечить хозяина. Нарушив Дух Клятвы, если не ее Букву.
Я с презрением отшвырнул ее. Она упала на цветной ковер, запрокинув голову. Страх в ее глазах сменился ужасом. Она увидела то, чего не видела ранее никогда. Истинный гнев Серого мага Пустоши. Не холодную жестокость, а яростное, леденящее бешенство.
— Наказание, Света. Неотвратимое. И ты сама выбрала его уровень своей подлостью.
Я не стал использовать сложные заклинания. Не стал звать Тени Нави. Я подошел, встал над ней.
— Клятва запрещает тебе вредить мне смертельно, — произнес я, и моя рука сжалась в кулак, обернутый инеем Пустоты. — Но боль… унижение… немощь… — я увидел, как она поняла, и ее глаза округлились до предела, — … это не запрещено.
Первый удар. В плечо. С глухим хрустом. Не такой, чтобы сломать кость. Чтобы вывихнуть сустав с нечеловеческой болью. Потом сама вправит, если захочет.
— А-А-АРГХ! —
Ее крик разорвал тишину коттеджа. Она скрючилась, хватая другой рукой поврежденное плечо, слезы хлынули градом.
— Это за попытку, — сказал я спокойно.
Второй удар. Коленом. В живот. Точный, контролируемый. Чтобы вышибить воздух, вызвать спазм, оставить на час в немой агонии, неспособной кричать.
Она согнулась пополам, беззвучно ловя ртом воздух, лицо побагровело от усилия сделать вдох и боли. Слюна стекала на ковер.
— Это за ложь.
Я дал ей отдышаться. Минуту. Пока она лежала, всхлипывая, слюнявя ковер, держась за вывихнутое плечо. Потом взял ее за волосы, заставил подняться на колени. Ее лицо было искажено болью и страхом.
— И главное… — я наклонился, чтобы наши глаза были на одном уровне. В ее синих безднах отражалось мое лицо — холодное, безжалостное, чуждое. — … за то, что предала единственного, кто дал тебе шанс. За то, что решила, что моя доброта — слабость.
Я не ударил. Я коснулся. Кончиками пальцев — ее лба.
Забвение Силы.
Не заклинание в привычном смысле. Приказ Пустоши. Волна абсолютного холода, не физического, а магического, хлынула через контакт. Не убивая ее. Не калеча тело. Сжигая каналы магии.
Она взвыла. Долгим, душераздирающим воем, в котором смешалась невыносимая боль и осознание потери. Ее собственная светлая магия, ее дар, ее гордость, ее суть — воспламенились изнутри и погасли, застыв в вечном льде Нави. Она не умерла. Она стала… пустой. Никчемной. Беспомощной. Магическим инвалидом.
Я отпустил ее. Она рухнула на бок, скуля, как побитая собака, трясясь, обхватив голову руками. Боль от вывиха была ничто по сравнению с этой внутренней пустотой, с ощущением потери себя.
— Теперь ты будешь помнить, — произнес я, глядя сверху на это жалкое зрелище. — Помнить цену подлости и предательства. Живи с этим. Ты больше не ученица академии. Ты — никто. И останешься здесь. В этой клетке. Пока я не решу иначе. Теперь научись относиться ко мне как к человеку, уважать и ценить меня. И тогда, быть может, я верну тебе твою магию. Докажи свою полезность. А пока будешь исполнять роль служанки для всего. Готовить, убирать, стирать, ублажать меня в постели, если я того захочу. Твоя магия разрушена, но клятва прописывается в душу и все еще действует. А значит, можешь быть уверена, что ее можно вернуть. Вот только сделать это могу лишь я, по собственной воле.
Я развернулся и вышел, хлопнув дверью. Ее сдавленные рыдания остались за спиной. Пустошь внутри урчала, насыщенная справедливым возмездием.
Раньше я был добр. Раньше я давал шанс.
Но Света Рюрикович научила меня — в мире, где-то и дело бьют в спину, единственный достойный ответ — быть беспощаднее льда и тверже стали. И если уж держать змею у сердца, то только с вырванным жалом и переломанным хребтом.
Ее урок был усвоен. Дорогой ценой. Но усвоен ею навсегда. Как, собственно, и мной — свобода, подаренная безвозмездно, никогда не будет оценена. Так пусть теперь поборется за нее.
И что-то мне теперь не хочется видеть ее своей женой. Все, что она во мне вызывает, это отвращение. Подумаю — может, отправлю ее в поместье. Пусть на пару с Агатой пашут — труд, ведь он даже из обезьяны сделал человека. А эти по мозгам, кажется, опустились куда ниже приматов.
Так, все. К чертям плохие мысли. Надо отдохнуть, привести себя в порядок и ждать гостей.
Контрастный душ хорошо взбодрил, смыв с меня сегодняшний день. Упав на мягкую кровать, я позволил себе на миг закрыть глаза, просто отрешившись от происходящего. Ледяная сила Пустоши, что постоянно сковывала меня, отпустила, будто свернувшись в клубок где-то глубоко внутри, и мне уже не хотелось казнить и миловать. Даже Свету немного пожалел — может, надо было быть с ней помягче? Трахнуть там в наказание… И потом, вдруг бы ей это понравилось, и все бы наладилось?
Нет, хрень это все. Вырвать змеиное жало — единственный вариант оставить гадюку в живых. Не был никогда добрым, так и не надо пытаться им стать.
Так, вот и первые гости подтягиваются, и, как я и ожидал, Танька идет чуть ли не в обнимку с Изабеллой. Спелись!!! Быстро они.
Дистанционно открываю калитку, потому как тащиться самому лень. Да и рано они как-то — вроде через час только общий сбор назначен.
— Видар!!! Хватит валяться!!! — ко мне в комнату влетели обе дамочки в легких и совсем не строгих платьях, которые к тому же были полупрозрачными. И обе, ничуть не сомневаясь, прыгнули ко мне в постель!!! Нет, ну это прямо безобразие какое-то! Ладно Танька — она право имеет, да и была уже в ней, а эта-то куда⁈
— Каждый имеет право налево, — изрек я глупость с умным видом. — И я не валяюсь, а думаю, привожу мысли и чувства в порядок, строю планы…
— По завоеванию мира?
— И его тоже. Я ж тут не просто так, а с миссией.
— Какой? — прижалась ко мне
