Индульгенция 5. Без права на ненависть - Тимур Машуков
Но он был боярином. Ветераном настоящих боев. Боль не сломила его, а взбесила еще больше. Левой рукой — молниеносный хлесткий удар в корпус, со вспышкой оглушающей энергии.
Я смягчил удар элементарным смещением центра тяжести и напряжением мышц. Энергия эфира рассеялась по мне, как волна о скалу, оставив лишь ожог и звон в ушах. Одновременно моя нога метнулась в низком ударе по опорной пятке.
Громов, и так терявший равновесие, грузно рухнул на колено, взбивая облако песка. Его рык смешался с хрипом.
Я не дал опомниться. Шаг вперед. Колено — коротко, жестко — в грудину. Без магии. Просто ускоренная масса тела.
УГХ!
Воздух вырвался из его легких со свистом. Он захлебнулся, глаза полезли на лоб, полные не столько боли, сколько абсолютного, немыслимого унижения. Он, боярин Громов, поверженный в пыль учеником за три движения! Без единой вспышки запретной для него силы! Только скорость, точность и презрение к его грубой мощи.
Я отступил на шаг, глядя сверху вниз на задыхающегося, багрового от ярости и боли гиганта.
— Ваша дисциплина, профессор, — произнес я громко, четко, чтобы слышали все замершие студенты, — похоже, не учит смотреть под ноги. Или контролировать гнев. Основа боя, как вы говорите.
Я повернулся, оставляя его корчиться в песке, и направился к краю полигона. Пустошь внутри тихо урчала от удовлетворения. Не надо было Пустоты. Не надо было крови. Только хладнокровие и удар в самое больное место мастера боевых чар — его гордыню.
За спиной раздался новый, сдавленный рев. Полный бессильной ярости и клятв мщения.
Война с Оборотневыми? Интриги светлых? Панический взгляд Светы?
Теперь в списке врагов красовался новый пункт. Профессор Громов. И его месть будет не тихой. Она будет громкой, прямой и очень, очень болезненной.
Что ж. Пусть попробует. Мне не привыкать.
Шаги по песку казались громче, чем треск молний за спиной. Я повернулся к выходу, спиной к униженному зверю в профессорской мантии. Пустошь внутри урчала удовлетворенно — победа была чистой. Без крови. Без Нави. Только анатомия и презрение к тупой силе. Доволен, старик? Теперь знаешь цену своей «дисциплине»?
Ошибка.
Воздух взорвался — болью. Удар в спину молниями. Сотнями раскаленных бичей святого света, сплетенных в один карающий кнут. Он ударил не в тело — в душу. В саму суть любого мага.
— А-А-АРГХ! — с моих губ сорвался крик боли. Спина вспыхнула адским огнем. Кожа, мышцы, кости — все горело очищающим пламенем Громова. Он не просто бил. Он карал. Как еретика. Как тварь. Используя мою спину, мое доверие к хоть каким-то правилам…
Пустошь внутри не взревела. Она вскипела.
Холод. Абсолютный. Бездонный. Затопил нервные пути, сжигая боль, как бумагу. Я не упал. Не согнулся. Развернулся. Медленно. Сквозь завесу белого плазменного гнева, что продолжал жечь мантию, испаряя ткань и кожу под ней.
Громов стоял в стойке. Локоть висел сине-багровой сосиской, лицо перекошено от боли и бешенства. Но правая рука была вытянута. Пальцы — когти, изрыгающие потоки священной энергии. Его глаза пылали торжеством подлеца.
Студенты замерли. Кто-то ахнул. Кто-то отвернулся. Большинство смотрело с восторгом ужаса. Учитель только что ударил ученика в спину. Такой позор ему не простят, и если он выживет, более тут работать не будет. Впрочем, теперь шансов выжить у него нет — Упырева подобное точно не простит.
— Честь… дисциплина… Профессор? — мой голос перекрыл треск молний. — Хороший урок. Позволь ответить.
Я не стал читать заклинаний. Не стал парить или жестикулировать. Просто взглянул на его искалеченную руку. Точнее, на пространство вокруг нее.
— НЕ-Е-ЕТ!!!
Слово — Приказ.
Кость, пытавшаяся срастись под напором воли Громова, рассыпалась в пыль. Как пересушенная глина. Мышцы размотались кровавыми лентами. Кровь испарилась черным дымком. Рука от локтя до кончиков пальцев перестала существовать за мгновение. Была — и вот ее нет.
Громов завыл. Не от боли — от ужаса. Он смотрел на культю, из которой сыпался пепел. Его священный свет вокруг меня дрогнул, померк.
— Теперь спина, — прошептал я.
Пустошь среагировала. Вакуум. Абсолютный. Мгновенный — исчезновение воздуха за его спиной. Физика рванула его вперед, как тряпичную куклу. Он полетел ко мне, беспомощный, с лицом, искаженным немым криком.
Я не стал уворачиваться. Встретил. Коленом. В солнечное сплетение.
«УГХ!»
Воздух вырвался со свистом. Он рухнул на песок, скрючившись, задыхаясь. Его аура «непобедимого боярина» развеялась, как дым.
Я наступил. Сапогом. На шею. Не давя. Просто прижал. К песку, впитывающему его позор.
— Смотрите, — мой голос накрыл полигон, так что услышали все. — Ваш учитель боевых искусств. Мастер дисциплины. Человек чести. Он научит вас только двум вещам: подлости… и как лежать в грязи, когда подлость не сработает.
Я наклонился. Низко. Чтобы он услышал шепот, предназначенный только ему:
— Ты — ничто, Громов. Твоя сила — пугало для толпы. Твоя честь — трусость. Твое место — здесь. В пыли. У моих ног. Раб должен знать свое место. Запомни ее вкус. Это — вкус твоего падения.
Я убрал ногу. Не плюнул. Не добил. Просто повернулся и пошел к выходу. Пустошь внутри бушевала, жаждая стереть его в прах, но я сжал ее волю. Унижение было страшнее смерти. Он это знал. Все видели.
Студенческие глаза — десятки пар — провожали меня. Уже не со страхом. С откровением. Они видели крушение идола. Видели, что громкое звание и грубая сила — ничто перед холодной яростью и абсолютным контролем. И видели цену подлости.
Громов застонал в песке. Хриплый, бессильный звук. Звук сломанной гордыни.
Я не оглянулся. Полигон больше не был местом, где можно чему-то научиться. Урок был усвоен. И преподал его не боярин.
За спиной оставался не враг. Осталось жалкое напоминание: даже гром гремит только до тех пор, пока не встретит Тишину. А моя Тишина была страшнее любой бури.
И Громов это понял. Слишком поздно. Но теперь мне все равно на этого смертника. Ему и жить-то осталось ровно до того момента, как до него доберется Упырева. То есть, где-то минут десять.
А я что? Я ничего. Ко мне уже наши бегут с довольными лицами. Так что, чую, мы сегодня будем отмечать все сразу и все вместе. Потому как заслужили. Ну по крайней мере я точно…
Нарооод. Кто забыл поавить лайк Видару? У вас еще есть время. Так же как и посмотреть мою соавторку. Как по мне
