Император Пограничья 11 - Евгений И. Астахов
Гаврила толкнул дверь. Комната была небольшая, с тремя койками. На одной спал пожилой мужчина, вздрагивая во сне. У окна на табурете сидела девушка — худенькая, с огромными карими глазами на бледном лице. Русые волосы собраны в простую косу, под глазами тёмные круги усталости.
— Ты Анфиса? — спросил Гаврила, неловко переминаясь.
Девушка подняла взгляд и вздрогнула, словно что-то почувствовала.
— Да. А вы… — она нахмурилась, будто вслушиваясь во что-то. — Вас воевода прислал? Вы тот самый Гаврила, что в Смоленске…
— Откуда знаешь? — удивился парень.
— Чувствую, — Анфиса встала, подошла ближе. — У вас внутри… как узел затянутый. Страх, стыд, злость — всё перемешалось. Садитесь.
Она указала на свободную койку. Гаврила сел, чувствуя себя неловко. Девушка устроилась напротив, взяла его руки в свои — тонкие, холодные.
— Расскажите, что случилось. Не то, что все знают, а то, что вас гложет.
И парень рассказал. Про мины, которые не видно. Про толпу людей, превращённых в фарш за минуту. Про свою никчёмность перед лицом магии. Говорил сбивчиво, путаясь в словах, но Анфиса слушала внимательно, иногда сжимая его ладони крепче.
— Знаете, — закончил Гаврила, — раньше я думал, что страх можно победить. Натренироваться, привыкнуть, стать храбрее. А оказалось, он просто копится внутри, как вода за плотиной. И в Смоленске прорвало. При журналистах, при воеводе… Позор-то какой.
— Страх нельзя победить, — тихо сказала Анфиса. — Его можно только принять и научиться с ним жить. Как с тенью — она всегда с тобой, но это не значит, что ты должен всё время на неё оглядываться. А то, что прорвалось… Просто душа устала от напряжения. Как тетива лука — если всё время держать натянутой, треснет. А если дать отдохнуть — снова служить будет.
Она закрыла глаза, и Гаврила почувствовал странное тепло, идущее от её рук. Словно кто-то невидимый начал разматывать тугой клубок внутри его груди, распутывать узлы страха и боли.
— Не сопротивляйтесь, — прошептала девушка. — Я заберу часть вашей тяжести. Не всю — это было бы неправильно. Но достаточно, чтобы вы смогли дышать свободнее.
Парень смотрел на её лицо — сосредоточенное, красивое несмотря на усталость. Тонкие черты, длинные ресницы, родинка у виска. И вдруг понял, что не может отвести взгляд. Что хочет запомнить каждую чёрточку, каждую морщинку у глаз, появляющуюся, когда она хмурится.
Анфиса открыла глаза и отпустила его руки. На щеках появился лёгкий румянец.
— Всё, — сказала она, отводя взгляд. — Должно стать легче. Приходите завтра, продолжим.
— А можно… — Гаврила запнулся, покраснел. — Можно не только лечиться приходить? Ну, там… погулять вечером? Когда вы не заняты?
Девушка посмотрела на него удивлённо, потом улыбнулась — впервые за весь разговор.
— Я вечерами обычно свободна после восьми. У колодца на площади можем встретиться.
— Правда? — обрадовался парень. — То есть, хорошо. Я приду. Обязательно приду!
Он вскочил, неловко поклонился и выскочил из комнаты, боясь сказать что-нибудь глупое. Уже в коридоре Гаврила понял, что дышать действительно стало легче. И дело было не только в магии Эмпата.
* * *
Настоящее
С каждым словом во мне нарастало глухое раздражение. Кто-то использовал мои слова для оправдания террора беззащитного населения.
— Что он ещё говорит?
— Что ты показал путь, а он его усовершенствует. Что ты слишком мягок с врагами народа. Прохор, он носит такую же глефу, как у тебя, только из обычной стали. Копирует твою манеру речи. Но при этом… Вчера он сжёг дом старосты Пшеницыно вместе с семьёй. За отказ отдать дочь в заложницы.
Егор нервно сглотнул, услышав мою часть разговора.
— Где он сейчас?
— Движется в мою сторону. Прислал ультиматум — либо я признаю его власть как «истинного наследника идей Платонова», либо он придёт с тремя сотнями вооружённых людей. У меня полсотни бойцов, Прохор. Я не удержусь.
Поморщившись, я потёр переносицу. Только этого не хватало. Какой-то недоумок взял мои идеи и превратил их в оправдание для тирании. И теперь каждое его злодеяние будет ассоциироваться с моим именем.
— Держись, Руслан. Я разберусь с этим.
— Поторопись. У меня день до его прихода.
Связь прервалась.
Похоже, в Пограничье появилось моё искажённое отражение. Кто-то, кто взял мои слова о единстве и силе и превратил их в инструмент расправы над несогласными.
Не успел я положить трубку, как магофон снова ожил. Кологривов из Медвежьих Лап. Потом Толбузин из Каменки. Следом Селезнёва из Белогорья. Все говорили примерно одно и то же — к ним явились гонцы от Дроздова с требованием признать его власть как «истинного продолжателя дела Платонова». У Кологривова ультиматум звучал особенно нагло — либо он сдаёт свой острог под управление Дроздова, либо тот придёт с войском и возьмёт силой.
— Держитесь, — отвечал я каждому. — Не принимайте никаких решений до завтра. Я разберусь с этим самозванцем.
После третьего звонка я набрал Коршунова. Трубку взяли после долгих гудков — я поймал его в дороге.
— Родион, мне нужна вся информация о воеводе Николополья Степане Дроздове. Всё, что сможешь раскопать — происхождение, связи, прошлое. И быстро.
— Понял, воевода, — голос звучал приглушённо, на фоне слышался стук колёс. — Я сейчас как раз еду в Посад по делам резидентуры. Дам команду людям в Владимире — там должны быть сведения. К утру будет досье.
Положив трубку, я попрощался с Егором, пообещав продолжить занятия завтра, и направился к дому, выделенному для Крылова и его подчинённых.
Я постучал и вошёл. Григорий Мартынович сидел за столом в том, что теперь служило ему кабинетом, изучая какие-то бумаги. Поднял голову, увидев меня.
— Воевода? Что-то случилось?
— Есть проблема, — я сел напротив. — Воевода Николополья творит беззаконие. Берёт детей в заложники, казнит старост без суда. И делает это, прикрываясь моим именем.
Крылов отложил бумаги, сцепил пальцы в замок.
— Николополье… Это под юрисдикцией Владимира, если не ошибаюсь. По закону в случае превышения полномочий воеводы жителям следует обращаться в княжеские правоохранительные органы.
Я усмехнулся.
— Григорий Мартынович, мы оба понимаем, что это безнадёжная затея. Князю Сабурову выгодны междоусобные конфликты в Пограничье. Особенно если в них замешан я. Пока мы грызёмся между собой, Владимир спокойно наблюдает и усиливает контроль над регионом.
Бывший начальник Сыскного приказа помолчал, потом покачал головой.
— Возможно, вы правы, воевода. Но закон есть закон. Нужно хотя бы попытаться решить вопрос официальным путём. Подать жалобу, дождаться реакции. Если откажут или проигнорируют — тогда у вас будут все основания действовать самостоятельно.
— А люди
