Индульгенция 5. Без права на ненависть - Тимур Машуков
— Я тебя боюсь…
Танька шла рядом и с тревогой смотрела на меня.
— Сбежал, потом пропал черт знает на сколько… И тут внезапно появляешься и за минуту разбираешь на части всю стаю, в которой самый слабый был воином, а Димка так вообще темником!
— Верно. Слабаком он был. Вот если бы среди них боярин оказался или воевода, пришлось бы напрячься. Но не сильно, — кивнул я.
— Ты это сейчас так пошутил же? Да? Воевода? Ты хоть представляешь его силы⁈ Да он тебя за миг…
— Ничего он мне не сделает, — зевнул я.
Холод Нави, что окутывал мое тело, точно ледяной панцирь, рассыпался на мелкие осколки, и я опять стал прежним — веселым и похотливым самцом. Есть время отрывать головы, а есть — задирать юбки.
— Серьезно⁈
Танька аж остановилась, но я подхватил ее под руку и потащил дальше.
Гиви шагал рядом, внимательно слушал, но не вмешивался в наш разговор. Кажется, он еще был в шоке и поэтому туго соображал.
Снежана тоже не произносила ни слова. Шла с отстраненным видом, и было непонятно, то ли она мысленно уже примеривала на палец обручальное колечко, радуясь, что ее избранник — самый сильный, то ли прочитывала возможные последствия устроенной мной резни.
— Отец сказал, что у меня теперь ранг воевода, — равнодушно пожал я плечами. — Но надо проверить, чтобы знать уж наверняка.
— Воевод в восемнадцать лет не бывает, — кажется, Таньку отпустило, и она стала опять привычной язвительной красоткой. — Нет, так-то ты, конечно, у нас очень особенный и одаренный, но все же не до такой степени!..
— А что, если это всё-таки так?
— Ну, тогда мне точно хана — заставят выйти за тебя замуж. Тут без вариантов. Впрочем, их и без этого очень мало было, а если подтвердится…
— А ты?
— А я выйду. Все равно или тебя, или Трупика как потенциальных мужей рассматривала. Ну, и по правде говоря, дурой буду, если такое упущу.
— Брат, — теперь, похоже, и Гиви пришел в себя. — Не хочу спрашивать тебя, через что ты прошел, чтобы стать таким сильным, но ответь мне на один вопрос… Только на один. Ты все еще наш Видар? Тот, кого я люблю и которому без сомнений доверю спину в бою?
— Гиви, даже не сомневайся. Веришь — нет, но вы оба были моим якорем, когда я уже совсем срывался. Особенно ты, Тань. Я за вас всю Навь на уши поставлю и Ирий разнесу. Я там был, и поверьте, смогу это сделать.
— Рад это слышать, — с чувством крепко пожал он мне руку.
— Эх, Танька, так я тебя и не трахнул, -посмотрев на нее, горестно опустил он голову. — Но рад за вас. Кстати, а ты возьмешь ее замуж?
— Возьму, если даст клятву верности. Чтоб больше никаких членов, кроме моего, она даже не представляла. Прощу измену роду, но не прощу измены себе.
— Я подумаю, — стрельнула она глазами.
— Думай. Время-то есть. Мне сначала надо с Кристиной и Светой разобраться. Все остальные дамы потом. И кстати, вы же будете на Осеннем бале Императора? Ждет вас там большой сюрприз. Впрочем, если будете держать язык за зубами, то и раньше.
— Ты о чем?
— Я был в Пустоши, — шепнул я ей на ухо, но так, чтобы Гиви тоже услышал. — Прошел ее полностью и вернулся оттуда… не один.
— Что⁈ — Танька аж остановилась, отчего идущие следом студенты из Мранных в нее едва не врезались.
Снежана, махнув нам рукой, с явной неохотой свернула в другую сторону. Она ж на втором курсе, так что дальше нам было не по пути.
— Ага. А теперь повтори свои сомнения про мою крутость.
— После занятий мы соберемся у тебя, и ты нам все, вот прямо все-все расскажешь! И я с места не сдвинусь, пока не получу ответы. Иначе лопну от возмущения.
— Забились. А теперь извините, меня к себе Упырева вызывает, — показал я им сообщение от ректора.
Мило всем улыбнувшись, отчего некоторые даже вздрогнули, я направился в главный корпус академии, тогда как они пошли в корпус техномагии.
Коридоры Нейтральной Академии Магии имени Создателя казались мне сегодня особенно мрачными. Камни стен впитали не только столетия заклинаний, но и отголоски утренней бойни. Запах крови и Пустоты еще висел на моей одежде, въевшись в кожу, как клеймо. Каждый встречный студент шарахался в сторону, прижимаясь к стенам, в каждом взгляде — смесь ужаса, любопытства и откровенной ненависти. Весть разнеслась мгновенно. Раздоров здесь. Убийца. Сильный маг. Темный мясник.
Дверь в ректорат была массивной, из черного дуба, инкрустированного серебряными рунами сдерживания. Я толкнул ее без стука.
Тишина внутри была гулкой, тяжелой, как перед грозой.
Кабинет ректора Фриды Иннокентьевны Упыревой напоминал не столько рабочее место, сколько зал суда инквизиции. Огромное помещение с высокими витражными окнами, отбрасывающими на паркет разноцветные, но почему-то мрачные блики. За массивным ониксовым столом восседала сама Упырева. Ее лицо, всегда бледное, с острыми скулами и темными, слишком глубокими глазами, было непроницаемой маской. Она не выглядела ни злой, ни возмущенной. Скорее… наблюдающей. Как ученый за редким, опасным экземпляром.
А вокруг — они. Преподаватели. Цвет академической магии Москвы. Лица, которые я видел в сети, когда смотрел, кто там нам будет вбивать науку в академии.
Декан Ликанский, его волчьи желтые глаза полны холодной ненависти. Магистр Перевертышева, ее теневая аура колыхалась, как зловещий плащ. Мастер боевых чар, светлый Громов, сжимавший кулаки так, что даже костяшки побелели. И другие. Десяток пар глаз, впившихся в меня, как кинжалы. Возмущение висело в воздухе плотным, удушающим туманом.
— Раздоров, — голос Громова прозвучал как удар молота по наковальне. Он шагнул вперед, его массивная фигура заслонила часть окна. — Вы понимаете, что вы натворили? Вы осознаете масштаб⁈
— Я защищал своих, — мой голос прозвучал ровно, спокойно, контрастируя с его гневом. Пустошь внутри дремала, но была настороже. — Они напали первыми. Десять на двоих. Без предупреждения. Без чести.
— Защищал⁈ — взвизгнула Гамаюновна. Ее светлая аура засияла так ярко, что стало больно глазам.
