Император Пограничья 11 - Евгений И. Астахов
На маговизоре за её спиной появилась запись моего утреннего появления — вертолёт, снижающийся прямо к зданию Совета.
— Маркграф, начнём с очевидного, — Сорокина повернулась ко мне с лёгкой улыбкой. — Это была демонстрация силы или просто любовь к эффектным появлениям?
— Скорее практичность, — ответил я спокойно. — Вертолёт экономит время, а его у меня не так много. Управлять Пограничной Маркой, руководить Академией и участвовать в политических дебатах — всё это требует эффективной логистики.
— Кстати, о логистике, — ведущая слегка наклонилась вперёд. — Откуда у воеводы, простите за прямоту, захолустного острога средства на личный вертолёт и целую Академию? Ходят слухи о тайных золотых приисках в Пограничье. Или, быть может, родовое наследство?..
Я усмехнулся. Классический приём — спровоцировать на оправдания.
— Никаких тайн. Сеть оружейных магазинов «Угрюмый арсенал» по всему Содружеству. Специализируемся на вооружении против Бездушных. Качество подтверждено Гоном — ни одного возврата после боевого применения. Кстати, скидка десять процентов для Стрельцов действует до конца месяца.
Марина моргнула — она явно не ожидала, что я превращу провокацию в рекламу.
— Перейдём к главному, — она взяла себя в руки. — Дебаты.
На маговизорах появились кадры хаоса после окончания дебатов, момент, когда Старицкий подтвердил подлинность документов о коррупции.
— Вы фактически внесли раскол в ряды Академического совета за один вечер. Что дальше?
— Дальше будет то, что должно было случиться давно, — я откинулся в кресле. — Реформа образования. Совет слишком долго душил инициативу ради сохранения монополии. Появление тех, кого такой порядок вещей не устраивает, — это естественный процесс.
— Но тысячи студентов текущих академий могут остаться без дипломов, если система рухнет. Вы готовы взять на себя ответственность за их судьбы?
Я посмотрел прямо в записывающий кристалл.
— Академия Угрюма готова принять всех, кто захочет учиться. Бесплатно. Любого сословия. И не только студентов — преподавателей тоже. Те, кто выберет знания вместо регалий, не пострадают.
— А что будет с теми, кто останется верен старой системе?
— Это их выбор. Я не собираюсь никого принуждать. Конкуренция покажет, чья система эффективнее.
Сорокина сделала паузу, просматривая свои заметки. Потом подняла взгляд — и я понял, что сейчас пойдут настоящие удары.
— Маркграф, правда ли, что перед Гоном вы массово выкупали людей из долговых тюрем? Некоторые источники утверждают, что в Угрюме используется труд бывших каторжников.
— Правда, — ответил я без колебаний. — Выкупал. Десятками. И дал им шанс начать новую жизнь. Эти люди защищали Угрюм во время Гона, а теперь работают и получают достойную плату. Судите сами — что гуманнее: оставить человека гнить в яме за долги или дать ему возможность искупить прошлое честным трудом?
— Но разве это не создание личной армии? Обвинения в том, что Академия Угрюма — фабрика боевых магов для ваших войск…
— Если под армией вы понимаете людей, способных защитить себя и своих близких от Бездушных — то да, создаю. Каждый выпускник Академии будет уметь сражаться. Потому что в Пограничье выживают только те, кто может постоять за себя.
Ведущая кивнула и нанесла неожиданный удар:
— Дочь Московского князя живёт в Угрюме. Это политический союз или личные отношения?
Я выдержал паузу, просчитывая варианты ответа. Отрицать бессмысленно — информация уже в Пульсе. Подтверждать детали опасно.
— Княжна Голицына — талантливый геомант и ценный специалист нашей Академии. Её присутствие в Угрюме — профессиональное сотрудничество.
— И только? — Сорокина улыбнулась. — Вы холосты, маркграф. Планируете династический брак для укрепления позиций?
— Моё сердце уже занято, — ответил я спокойно, не называя имени Ярославы.
— О! — глаза ведущей загорелись. — Похоже, самый завидный холостяк Содружества недолго останется холостяком. Можете раскрыть имя избранницы?
— Когда придёт время.
— Загадочно, — Сорокина повернулась к камерам. — А сейчас к нам присоединяется неожиданный гость — глава Гильдии Артефакторов, Архимагистр Леонид Ферзен!
На маговизоре появился знакомый грузный мужчина с седыми бакенбардами. Его лицо было багровым — видимо, он до сих пор не отошёл от моего утреннего демарша на дебатах.
— Леонид Платонович, — обратилась к нему Сорокина, — у вас есть вопросы к маркграфу?
— Более чем, — прогремел Ферзен. — Маркграф, вы понимаете, что подрываете основы магической безопасности Содружества? Ваши «ускоренные курсы» — это фабрика потенциальных катастроф!
— В чём конкретно опасность? — спросил я. — В том, что простолюдины научатся защищаться от Бездушных?
— В том, что неподготовленные дилетанты будут экспериментировать с Эссенцией! Вы забыли Казанскую трагедию? Четыре тысячи погибших!
— Я помню другую трагедию, — парировал я. — Деревня Березники, двадцать лет назад. Во время Гона сто двадцать жителей погибли там от Бездушных, потому что ни у кого не было магической подготовки. Где была ваша Гильдия тогда?
Мой оппонент побагровел ещё сильнее.
— Маркграф, ваша демагогия не скроет факта — вы не имеете права учить артефакторике! Это привилегия Гильдии!
— Покажите мне закон, запрещающий это.
— Традиция…
— Традиция — не закон. Следующий вопрос?
В этот момент мой магофон завибрировал. Я извинился и глянул на экран. Сообщение от Старицкого: «На меня совершено покушение. Жив. Будьте осторожны».
— Господа, — я вскинул раскрытые ладони. — Только что получил тревожное известие. Магистр Старицкий, выступивший утром с разоблачениями коррупции, подвергся нападению. К счастью, он жив.
Студия замерла.
Мой разум молниеносно просчитывал варианты. Покушение на Старицкого — подарок судьбы. Теперь любые мои обвинения в адрес Крамского не будут выглядеть голословными. Общественное мнение уже взбудоражено, люди ищут виновных. И я дам им виновного — с доказательствами. Запись разговора с Крамским, которую я берёг как козырь, сыграет именно сейчас с максимальным эффектом. Совпадение? Угрозы главы Совета и покушение на свидетеля? Даже самые лояльные сторонники Академического совета задумаются.
— Это ещё не всё, — я достал магофон и включил запись. — Сразу после дебатов, ко мне обратился глава Академического совета Крамской с интересным предложением.
Из динамика полился знакомый угрожающий шёпот:
«Но я не глуп и вижу, куда дует ветер. Вы пробудили опасные настроения. Студенты бунтуют, преподаватели колеблются, даже князья начинают задавать неудобные вопросы. Это может закончиться катастрофой для всех. Или… Или мы можем договориться. Академический совет официально признает вашу Академию в Угрюме. Снимет все санкции. Более того — поможем с аккредитацией и международным признанием. Ваши выпускники смогут работать где угодно».
«И что взамен?» — мой голос на записи звучал холодно.
«Немного. Публично откажитесь от обвинений в коррупции. Скажите, что цифры были… неверно интерпретированы. Недоразумение. А слова Старицкого — провокация амбициозного выскочки, который мечтает занять моё место. Мы накажем его показательно, но гуманно. Ссылка, не более».
Крамской закончил жёстким тоном:
«У вас есть час
