Император Пограничья 11 - Евгений И. Астахов
В конце концов, это всего лишь декларация о намерениях. Когда придёт время конкретных договоров, можно будет выторговать более выгодные условия. А пока важнее всего лишить Академический совет финансовой опоры и создать видимость широкой коалиции в поддержку реформ.
— Я подпишу, — решил я.
— Мудрое решение.
Мы обменялись подписями. Посадник убрал свой экземпляр в сейф, мой остался у меня.
— Что ж, маркграф, рад нашему знакомству. Уверен, это начало плодотворного сотрудничества.
Мы пожали руки. У выхода меня ждал всё тот же охранник, готовый проводить до ворот.
Едва я вышел из резиденции Посадника, магофон снова зазвонил.
— Маркграф Платонов? — раздался бодрый женский голос. — Ваше Сиятельство, меня зовут Алла Завьялова, я продюсер программы «Деловой час» на канале «Содружество-24». Марина Сорокина приглашает вас на прямой эфир сегодня вечером. После сегодняшних дебатов вся страна хочет услышать ваши комментарии.
— Где находится ваша студия? — уточнил я.
— В Смоленске. Интервью с вами будет будет центральной темой выпуска — полчаса прямого эфира, без цензуры и предварительных вопросов.
Смоленск. Князь Илларион Потёмкин — один из немногих, кто выразил осторожную поддержку реформам. Умный ход.
— Я согласен, — ответил я. — Во сколько начало?
— В восемь вечера. Мы пришлём за вами транспорт.
— Не утруждайтесь. Я доберусь сам.
Положив трубку, я огляделся по сторонам. Великий Новгород жил своей жизнью — по широким проспектам проносились автомобили. Вывески магазинов переливались разными цветами, из открытых дверей кафе доносилась музыка. У остановки общественного транспорта толпились люди, ожидающие автобус.
У перекрёстка стояло несколько такси. Я подошёл к ближайшему — потрёпанному «Волгарю» с шашечками на крыше.
— Свободны? — спросил я водителя через опущенное стекло.
Мужчина средних лет в кепке кивнул:
— Куда едем, барин?
— В Рюриково городище.
Таксист удивлённо приподнял брови:
— Это ж на окраину, к югу от города. Там археологический парк, но он уже закрыт в это время.
— Двойной тариф.
— Садитесь, — тут же согласился водитель.
Устраиваясь на заднем сиденье, я отметил про себя, что такое обилие машин, а тем более — такси — можно встретить только в Бастионах. В обычных княжествах личный автомобиль — роскошь даже для мелкопоместных дворян, а уж такси и подавно. Здесь же целый таксопарк — судя по одинаковым шашечкам и номерам на дверцах, все машины принадлежат одной компании. Наверняка за ней стоит кто-то из местных купцов или даже сам Посадник — выгодный бизнес в городе, где достаточно зажиточных горожан, способных заплатить за поездку.
Машина тронулась, влившись в поток транспорта. Мы проехали по центральным улицам с их стеклянными витринами и подсвеченными фасадами, миновали промышленный район с заводскими трубами и выехали на окружную дорогу, так и не покинув пределов Бастиона. Слева в лучах заходящего солнца блестела гладь озера Ильмень, справа тянулись новостройки спальных районов. Вдалеке, на противоположном берегу, виднелись отреставрированные купола Юрьева монастыря.
Через двадцать минут показались указатели «Археологический парк „Рюриково городище“». Таксист свернул на асфальтированную дорожку, ведущую к парковке у входа в парк.
— Приехали.
— Подождёте меня? Доплачу за простой.
— Сколько угодно, — водитель выключил счётчик и достал магофон.
Я прошёл под аркой и оказался среди руин. Сердце болезненно сжалось. Здесь, на этом холме у слияния рек, стоял мой дворец. Не роскошный, как у византийских базилевсов, но крепкий, надёжный — как и всё, что я строил.
Вот здесь был тронный зал. Сейчас от него остались только фрагменты фундамента, заросшие мхом. А там, где торчат обломки колонн — парадная лестница. По ней я спускался встречать послов. Помню, как заморские купцы впервые увидели размах моего двора и потеряли дар речи.
Я медленно шёл между камней, восстанавливая в памяти планировку. Оружейная. Казначейство. Покои дружины. А вот и личные апартаменты императорской семьи — северное крыло, самое укреплённое.
Хильда любила вид отсюда. Стояла у окна, смотрела на Волхов и пела древние песни нашего народа. Астрид играла здесь в куклы, сшитые матерью из лоскутков…
Я тряхнул головой, отгоняя призраки прошлого. Место, где располагались мои личные покои, сейчас представляло собой груду камней, поросших бурьяном. Но что-то заставило меня остановиться.
Чутьё. То самое, что спасало в сотнях битв. Здесь что-то было. Что-то важное.
Я присел на корточки, провёл рукой по камням. Обычный известняк, ничего особенного. Но… вот этот участок. Присмотревшись внимательнее внутренним зрением, я заметил руны, невидимые для обычного глаза. Стёртые временем, почти неразличимые, но я узнал их.
Положив ладонь на камень, я закрыл глаза и выпустил тонкую струйку магической энергии. Не грубым напором, как делают современные маги, а деликатно, словно пробуя ключом замок.
Камень дрогнул, будто узнал меня. Затем медленно, со скрипом отодвинулся в сторону, открывая узкий лаз. Изнутри пахнуло затхлостью и чем-то ещё… магией. Старой, но всё ещё живой магией.
Тайник. Настоящий тайник времён моего правления, защищённый семейными чарами. И судя по нетронутой печати, за прошедшие века сюда никто не добрался.
Глава 15
Я опустился на корточки и протиснулся в узкий лаз. Каменные стены источали холод и затхлость веков. Ступеньки вели вниз по крутой спирали. На третьей ступеньке нога соскользнула — камень крошился от времени. Пришлось опереться ладонью о стену, чтобы не упасть. Под пальцами ощущались выбитые руны защиты, теперь едва различимые.
Спустившись на пяток метров, я оказался в небольшом помещении — последнем убежище на случай прорыва врагов в покои императорской семьи.
У стены стоял истлевший письменный стол из морёного дуба. Я помнил его крепким и массивным, теперь же он сгнил в труху. Здесь я скрывался от придворной суеты, когда нужно было подумать в тишине. Сюда же приводил Астрид — играли в «не шуми, чтоб не нашли вельможи». Она пряталась под столом, закрывая рот ладошкой, чтобы не хихикать, пока я изображал грозных придворных, ищущих принцессу для скучных уроков этикета.
На обломках столешницы лежали три предмета, покрытые вековой пылью. Я осторожно взял первый — потемневший от времени мой императорский перстень. Протёр его рукавом, и под слоем грязи проступил знакомый узор. Внутри ободка всё ещё читались выгравированные имена: «Хильда» и «Астрид».
Горло сдавило. Я погладил холодный металл большим пальцем, и накатили воспоминания. Синеус подарил мне это кольцо после рождения дочери. Младший брат тогда сиял от радости, держа племянницу на руках: «Теперь у тебя есть наследница, братец! Пусть это кольцо напоминает — ты больше не просто воин. Ты отец».
