Барин-Шабарин 9 (СИ) - Старый Денис
Ледяной дождь начался ближе к ночи, заставив мятежников прекратить работу и укрыться в шалаше из еловых ветвей. Барнс сидел у жалкого огня, перебирая в ладони золотые крупинки. Его пальцы, покрытые кровоточащими трещинами от мерзлой земли, дрожали не от холода.
— Нам нужны лотки, — пробормотал он, не отрывая взгляда от золота. — И кирки. И люди…
Шахов молча наблюдал из угла. Он видел, как в глазах каждого мятежника поселилась золотая лихорадка — та самая, что сводит с ума сильнее любого виски. Даже Кертис, еще утром едва державшийся на ногах, теперь горел неестественным блеском в глазах.
Снаружи послышался шорох. Шахов первым поднял голову. В дверном проеме стоял Михайлов, его лицо было напряжено.
— Тлинкиты идут, — тихо сказал он. — Видели их дозорных на другом берегу.
Барнс резко поднялся, хватаясь за винтовку.
— Сколько их?
Михайлов пожал плечами.
— Десять. Может, двадцать. Они не любят, когда белые копаются в их земле.
Шахов видел, как по спине Барнса пробежала дрожь. Это была не игра — настоящие индейцы действительно могли напасть на лагерь. Русские разведчики лишь использовали эту угрозу.
— Мы должны уходить, — сказал Шахов, делая вид, что проверяет заряд в револьвере. — На рассвете.
Барнс яростно тряс головой.
— Ни за что! Это наше золото! Мы…
Громкий крик совы раздался снаружи. Не настоящей — это был сигнал казачьего дозора. Шахов встретился взглядом с Михайловым. План Шабарина вступал в завершающую фазу.
— Тогда копайте быстрее, — сказал Шахов, выходя во тьму.
Ледяной дождь бил ему в лицо, но он знал — к утру русские войска будут здесь. А мятежники… мятежники уже сделали свое дело. Зараза золотой лихорадки уже захватила умы.
* * *Поздним вечером, в кабинете Зимнего дворца, Александр II стоял у окна, глядя на огни Невы. Он принял меня без церемоний, как это уже случалось. Я даже принес бутылку коньяку — не французского, а крымского, нового урожая.
— Ну что, Алексей Петрович? Как ты думаешь, подпишут они? — спросил самодержец
Я разлил коньяк по бокалам.
— Подпишут, ваше императорское величество. Потому что выбора у них нет.
— А если Англия решит продолжить войну?
— Они не смогут. — Мы чокнулись пузатыми сосудами. — Промышленность Соединенного королевства отстает года на три. Флот Британии еще силен, но уже завтра мы спустим на воду первую эскадру броненосцев с комбинированными двигателями и новым вооружением. И британцы это знают.
Император задумчиво кивнул.
— А что с Австрией? Они ведь не прислали даже наблюдателей.
— Потому что Франц Иосиф еще не осознал, что его империя — следующий труп на обочине истории, но осознает. И очень скоро.
— Трудно привыкнуть к твоей манере выражаться, — улыбнулся самодержец, — еще труднее — к манере мыслить и действовать. Некоторые так и не смогли. Сенатор Иволгин сотоварищи едва ли не еженедельно досаждают мне своими петициями, требуя остановить тебя, Шабарин.
— Все мы в вашей власти, государь, — с поклоном ответил я.
— На все воля Божья, — откликнулся царь, — но покуда твои деяния идут на пользу Империи и моему народу, препятствовать тебе я не намерен… Кстати, чем порадуешь цесаревича на этот раз? Александр Александрович души не чает в твоих новинках.
— Самобеглая коляска, ваше императорское величество.
— Вроде той, которой мастер Кулибин развлекал двор моей прабабки?
— Не совсем, государь. Самобеглая коляска Кулибина двигалась за счет мускулов человека. Наша же конструкция будет использовать либо электрический, либо двигатель внутреннего сгорания. Вообразите себе экипаж, который без лошадей влечет по городским улицам и шоссейным дорогам своего возницу и его пассажиров.
— Звучит заманчиво, но к твоим трамваям и танкам мы уже начали привыкать. Сушу и воду русские научились преодолевать с помощью незримых механических лошадей. Остается — воздух, Шабарин!
Если он думал застать меня врасплох, то напрасно.
— Не только воздух, ваше императорское величество.
— Что же еще? Чрево земное? Когда рудокопы будут взрезать недра с помощью вращающихся резцов… Слыхал о сём твоем прожекте.
— Мировое пространство, государь.
— Ты — о том бессмысленном запуске ракеты Константинова в белый свет, как в копеечку? Наш придворный астроном Граве докладывал мне, что в ясные ночи можно узреть в телескоп сверкающую точку, быстро перемещающуюся по небосводу. Занятно, конечно, но какой от этого прок?
— Вообразите, ваше императорское величество, что вместо взрывчатого вещества, такой снаряд начинен телескопами с присоединенными к ним фотографическими камерами, управляемыми часовыми механизмами.
— Вообразил и что из этого следует?
— Шар земной вращается и снаряд наш на каждом обороте оного будет пролетать над другим участком его поверхности, облетая за сутки его весь. Лесные пожары, наводнения, движение льдов в Ледовитом океане — все как на ладони. А равно — передвижения вражеских армий и флотов.
— Допустим, но все эти замечательные изображения там, в мировом пространстве и останутся!
— Почему же! Мы сможем научиться возвращать их на землю.
— Заманчиво, но это дело отдаленного будущего, а вот получить господство в воздухе нам желательно, как можно скорее.
— Если вашему императорскому величеству будет угодно вместе с августейшим семейством посетить в ближайший воскресный день Лодейное поле, то мне предоставится возможность представить вам некоторые новинки в этой области.
— Да, Шабарин, тебя невозможно застать врасплох, — вздохнул Александр. — С удовольствием посещу с детьми Лодейное поле. А что касается твоего прожекта с летающими вкруг земли фотографическими аппаратами, составь докладную записку с подробным изложением оного, я рассмотрю.
— Будет исполнено, государь!
На следующий вечер в лучшей гостинице Петербурга по моему приказу был устроен званый ужин. Приглашенные англичане сидели мрачные. Французы, хоть и сохраняли надменность, но уже без прежней уверенности. Турки молчали, словно приговоренные.
Гораздо лучше себя чувствовали сербские, болгарские, греческие и итальянские делегаты. Насмешливо поглядывая на своих коллег, представителей трех империй, они оживленно беседовали с русскими гостями.
— Вы действительно готовы передать нам технологии сталелитейного производства? — спросил граф Кавур, представитель Сардинского королевства.
— Не просто готовы — мы построим у вас завод, — отвечал Николай Путилов, мой лучший промышленник. — При условии, что австрийские советники не станут совать нос в наши дела.
Кавур улыбнулся, как кот, увидевший сливки:
— О, с этим проблем не будет. После того как наши с вами объединенные силы разгромили австрийцев при Мадженте…
В этот момент французский военный атташе резко встал и вышел, хлопнув дверью. Прежняя коалиция, так называемых «цивилизованных держав», трещала по швам. Нервы у этих господ ни к черту. Впрочем их можно понять.
Еще утром, перед очередным заседанием конференции, ко мне в кабинет вошел секретарь.
— Ваше сиятельство, только что передано с Дальнего Востока!
Я пробежал глазами депешу и не смог сдержать улыбки. Через час, когда заседание уже началось, я поднялся и, не спрашивая слова, объявил:
— Господа, только что русская эскадра под командованием адмирала Путятина вошла в Сингапур. Без единого выстрела, ибо английский гарнизон предпочел не испытывать судьбу и не открывать огня по нашим новым броненосцам.
В зале повисла мертвая тишина.
— Это не угроза, — мягко добавил я. — Это демонстрация возможностей. Сингапур останется британским, но отныне — открытым для русских кораблей.
Пальмерстон побледнел. И в этот момент турецкий делегат неожиданно вскочил:
— Мы принимаем ваши условия!
Первая костяшка мирового домино упала.
* * *Ледяной ветер выл в темноте, когда Шахов осторожно пробирался вдоль берега. Его сапоги скрипели по промерзшему гравию, каждый звук казался невыносимо громким. Впереди, среди черных силуэтов елей, мелькнул слабый огонек — условный сигнал.
