Товарищ "Чума"#11 - lanpirot
Туман, густой и стылый, как дыхание самой смерти, вдруг разошёлся в стороны, явив моему взору чудовищные очертания гигантского судна — Нагльфара. Мне показалось, что он не плыл (Да простят меня настоящие мореходы, ведь на судах не плавают, а ходят. А плавает, соответственно, только гуано) — он вырастал из болотной пелены, метр за метром, мачта за мачтой.
Черные борта, собранные из бесчисленного количества ногтей мертвецов и скреплённые меж собой с помощью древней магии, вспыхнули зеленоватым призрачным светом. Паруса из человеческой кожи, еще недавно болтающиеся на реях неопрятными штопанными лохмотьями, были приведены в порядок, словно им подарили новую жизнь.
На капитанском мостике, заложив руки за спину, не скрывая удовольствия от бесспорного превосходства Нагльфара над утлым судёнышком Харона и поплевывая на него сверху вниз, стоял капитан Черномор. Это был совсем не тот мертвый и израненный карлик с отрубленной бородой, которого мы с почестями похоронили на родовом кладбище.
И не та потухшая и бесплотная тень, которую я подобрал на заросшем асфоделями берегу вонючего Стигийского болота. Теперь передо мной был настоящий капитан ужасающего корабля мертвецов, да коротышка даже ростом стал выше. Казалось, что он весь состоит из яростного неугасимого огня, то и дело проскакивающего в его глазах.
Они горели, как два уголька из самой Преисподней, но в них больше не было былого гнева и ярости. Было лишь удовлетворение собственной судьбой и… узнавание, едва только он увидел меня. И весь его грозный облик неожиданно смягчился. Губы растянулись в улыбке — не злой и насмешливой, а искренней. Он вскинул руку и с палубы в небо с рёвом выстрелило ярким столбом пламени.
— Эгей, командир! — Его голос прокатился по болоту, как гром, но в нём звучало настоящее дружеское тепло. — Ну, что, неужели уже соскучился по нам с Глорией?
— Черномор… дружище… — выдавил я, да и голос мой предательски дрогнул. — Как же я рад вновь тебя увидеть! Ну, и Глорию, конечно…
Карлик ловко спрыгнул с мостика — не так, как раньше, неуклюже, а с настоящей пугающей грацией потустороннего демона, и подбежал к самому борту корабля. Повинуясь его желанию, Нагльфар двинулся вперед, остановившись рядом с посудиной Харона.
— Куда прёшь, борода! — возмущенно прохрипел Лодочник, пытаясь оттолкнуться веслом от кормы гигантского судна. — Не имеешь права…
Черномор презрительно прищурился, взглянув на Харона с высокого борта, и в его глазах вспыхнула искра веселья.
— Да ладно тебе разоряться, старый козёл! — рассмеялся он, непочтительно перебив брюзжащего Лодочника. — Или ты боишься, что я разобью в щепки твое жалкое корыто? Оно и так потонет! Даже без моей помощи!
Харон в ответ зарычал, но не отступил. Его лицо чудовищно исказилось от злобы.
— Ты нарушаешь сложившийся веками порядок! — хрипло выкрикнул он. — Тишина должна быть на Стигийском болоте!
— А ты просто нудный и скучный старикашка, — пожал плечами Черномор. — И мне плевать, чего ты там бубнишь! Я — капитан Нагльфара! И я наведу новый порядок в вашем прогнившем болоте! — Он повернулся ко мне. — Так какими судьбами, командир? Я чувствую, что ты не просто так здесь появился… И этого зубастого убивца ты с собой зачем притащил? — Коротышка указал на Каина. Так-то он прекрасно знал, как обстояли дела — я все рассказал ему во время нашей предыдущей встречи.
— Он помогает мне — другим в мир мёртвых хода нет…
На капитанском мостике неожиданно появилась Глория. Ее белокурые волосы развевал слабый ветерок, когда она спустилась по трапу на палубу. Я невольно ей залюбовался, настолько счастливой и красивой она сейчас выглядела. А счастье, как известно, красит людей.
— Приветствую вас, Месер, — улыбнулась она, — вот мы и снова встретились.
Я хотел что-то сказать, но слова застряли в горле. Мне пришлось откашляться, чтобы произнести:
— Здравствуй, Глория! Ты прекрасна!
— Спасибо, Месер! — Она ослепительно улыбнулась.
— Поднимайтесь на борт! — крикнул Черномор, и мертвецы из его команды скинули вниз веревочную лестницу, ступеньки которой представляли собой связанные веревкой бедренные человеческие кости.
Из чего была сплетена верёвка, я старался не думать. Едва только лестница развернулась, и последняя её ступенька бухнула в днище лодки Харона, я полез наверх. Черномор с улыбкой до ушей наблюдал за мной сверху. И, едва я оказался в досягаемости, протянул руку.
Его ладонь была горячей и немного потной, но это было тепло живого человеческого тела.
— Мы с Глорией не думали, что так скоро тебя увидим, — произнес карлик, помогая мне взобраться на палубу. — Если вообще когда-либо встретимся.
— Да я и сам не думал…
— Я так и не успел сказать тебе спасибо, командир! — хлопнул меня по плечу Черномор.
— За что? Ты всё сделал сам.
— Как за что? — выпучил глаза коротышка. — Теперь я капитан! У меня есть этот чудесный корабль, верная команда и самая красивая в мире женщина, которая терпит мои глупые шутки… — И Черномор подмигнул Глории. — Есть даже капитанская каюта с двуспальной койкой. Что ещё нужно для счастья, командир? Если бы ты в тот раз не заменил Лодочника, то всего этого могло и не случиться…
Глория закатила глаза, но мило улыбнулась, показав жемчужные ровные зубки. Она тоже была вполне живой.
— Он всё такой же невыносимый, Месер, — сказала она, чмокнув Черномора в макушку. — Но мне он нравится именно таким…
Все обернулись, когда на палубу Нагльфара следом за мной забрался Каин.
— А его я не приглашал, — окрысился Черномор на появившегося упыря и по палубе корабля вдруг пробежала «нехорошая» и опасная дрожь. А команда мертвецов как-то подобралась поближе к Каину, заключив его в полукольцо. — Пусть ждет в лодке Старика!
— Послушай, друг, — я обнял коротышку за плечи, — понимаю твоё негодование, но мы разобрались в причине его предательства. Он не мог поступить иначе… Ему пришлось буквально сломать себя, чтобы вновь обрести свободу воли. Не держи на него зла, по крайней мере сейчас. Прошу, друг!
— Хорошо, — спустя пару-тройку долгих секунд произнёс коротышка, — пусть остаётся. Только из уважения к тебе, командир.
— Спасибо, дружище! — искренне поблагодарил я карлика, а Каин, не теряя достоинства, склонил голову в знак признательности.
И лишь Харон в своей лодке остался в стороне от общего веселья.
— Вы нарушаете законы загробного мира!
