Товарищ "Чума"#11 - lanpirot
— Ой, боюсь-боюсь! — Черномор театрально схватился за сердце. — Сейчас упаду в обморок от страха! — Он повернулся к нам с Глорией. — Слушайте, если он начнёт ныть ещё сильнее, я раздавлю Нагльфаром его лоханку! Достал своим нытьем, просто мочи нет!
Глория рассмеялась, и ее смех был чист, как родник в горах.
— Не обращай на него внимания, милый, — сказала она, беря Черномора под руку. — Он просто завидует. У него нет ни корабля, ни команды, ни такой красивой ведьмы.
Черномор гордо вскинул голову:
— Спасибо, любимая, ты всегда зришь в корень!
— Ребятки-ребятки! — произнес я. — У меня к вам маленькая просьба — не обижайте этого унылого Старика. Он и так уже обижен самой Судьбой. Поставьте себя на его место: тысячелетиями перевозить души мертвых, не имея ни минутки отдыха, не имея родных и друзей… Да ему даже просто поговорить не с кем! Пожалейте, поймите и простите его…
— Да? — Черномор наморщил лоб, пытаясь осознать, что я ему только что сказал. — Я как-то не думал об этом… А ведь он действительно обижен судьбой… Всегда один… Б-р-р! Я помню нечто подобное… — Эй, Старый, извини! — свесившись с борта, крикнул Черномор. — Клянусь, что не буду больше тебя нервировать и устраивать шум на твоём любимом болоте!
— Давно бы так! — довольно осклабился Лодочник, плюхнувшись задницей на маленькую скамеечку. — Давайте, быстрее решайте свои вопросы, нам еще в Ад надо дойти!
— В Ад? Он сейчас серьёзно, командир? — произнёс Черномор, прожигая меня взглядом. — Слушай, а давай мы прокатимся в Ад вместе? — предложил он, после того, как я кивнул на слова Харона. — Нагльфар уже соскучился по новым приключениям. Я, корабль и вся моя команда к твоим услугам, командир!
Я посмотрел на него, на Глорию, на корабль и его мёртвую команду и улыбнулся.
— Только пообещай и после возвращения не обижать Старика.
— И всё? Обещаю! — тут же выпалил Черномор. — Только если он сам не начнёт первым! — И над Стигийским болотом, разнесся его смех — громкий, дерзкий, живой. — Слышь, Лодочник, твои услуги больше командиру не нужны! Можешь проваливать восвояси!
И Харон, с ненавистью глядя на палубу Нагльфару, пробормотал:
— Вот ведь говнюк…
— Старик, ты хоть раз в жизни улыбался? — крикнул Черномор, вновь свесившись с борта корабля. — Или вообще забыл, как это делается?
Харон лишь фыркнул, отвернулся и с тяжёлым вздохом принялся отталкиваться веслом от огромного судна, уводя свою лодчонку в глубокий туман. Но мне показалось, что сквозь гнилую болотную мглу на мгновение мелькнула на его губах тень чего-то, отдалённо напоминающего улыбку. Мелькнула — и тут же исчезла, будто ее и не было.
А Нагльфар «встрепенулся», словно ощутив новую цель, затрещал древними бортами, и его паруса сами натянулись от ветра, которого не было. Карлик был прав, говоря, что его судно соскучилось по приключениям, и я сейчас чувствовал это отчётливее, чем когда-либо.
— Ну что, командир? — Черномор хлопнул меня по плечу с такой силой, что я чуть не упал. — Пора в путь! Ворвёмся в Ад на полных парусах, чтобы сам Люцифер охренел от нашей наглости и спросил у своих подручных: «А это ещё кто такие⁈»
Глория засмеялась, и взяла меня под руку. Ее ладонь тоже была теплой, живой.
— Я тоже готова, Месер, — сказала она, глядя на меня с легкой грустью и счастливой улыбкой. — Куда бы вы ни собрались вместе с моим мужчиной — я с вами!
Лишь Каин молчал. Он стоял на носу корабля и глядел в туман. Черномор взобрался на капитанский мостик, расправил плечи, и его повелевающий капитанский рык, усиленный магией, прокатился по всей палубе:
— Свистать всех наверх! Паруса — поднять! Мы идём в Ад, ребятки! Обещаю — будет весело!
Мертвецы, одетые в рваные мундиры различных эпох и стран, радостно заревели и ринулись на палубу, исполнять распоряжения капитана. Якорь, гремя ржавой цепью, взлетел вверх. И Нагльфар рванул вперед, разрезая туман, как острый нож мягкое масло.
Из глубины болота донеслось недовольное бульканье — что-то огромное и древнее проснулось. Но Черномор лишь усмехнулся:
— Пусть только пырхнется! — возбуждённо произнёс он. — У нас будет новый трофей, а у ребят из команды — вкусное угощение!
И тогда я понял, что нашел надёжного товарища для похода в Ад. Вместе мы наведём там такого шухера, что князья Ада долго будут поминать нас с икотой.
Я встал рядом с Черномором, глядя в бесконечную туманную тьму впереди.
— Ты знаешь, старина, мы можем не вернуться оттуда? — спросил я тихо.
Коротышка обернулся, а его глаза снова вспыхнули огнём. Огнём решимости совершить невозможное ради нашей дружбы.
— Вернёмся, командир, — уверенно сказал он. — Потому что у нас есть то, чего у Ада никогда не будет.
— И что же?
— Мы умеем смеяться над собственной судьбой. Даже когда всё пропало.
И в этот момент Нагльфар ворвался в пелену огня, и смердящий отголосок Стигийского болота исчез за кормой, как сон, как мираж. А впереди бушевало пламя неистового Флегетона. Но корабль мертвых легко рассекал полыхающую гладь огненной реки.
Яростное пламя Флегетона облизывало борта Нагльфара, но не могло причинить им вреда. Языки огня соскальзывали с черных досок из мертвецких ногтей, и чем дальше мы врывались в пылающую пучину, становилось понятно — корабль перенесёт без потерь это путешествие по огненной реке. Он оказался куда крепче и выносливее, чем утлое судёнышко Харона.
Каин, всё ещё молчаливый, стоял на носу, вцепившись в гальюнную фигуру[1] дракона на носу корабля. Его глаза, обычно тусклые, как пепел, теперь горели холодным синим огнём — огнём раскаяния, борьбы и, может быть, надежды. Он не смотрел на меня, но я чувствовал обострившимся синестетическим даром: он с нами. И он пойдёт с нами до конца — потому что не может иначе.
Нагльфар несся сквозь клубящиеся кровавые испарения пламенеющей реки, а перед нами открывалось зрелище, достойное эпического полотна безумного художника. Кипящая река крови, пузырящаяся и клокочущая в огромном котле между отвесными скалами, залитыми огненным багрянцем.
Огненный Флегетон с ревом нес Нагльфар вглубь седьмого круга, где кипящая кровь бурлила, как суп в котле демонического повара. Тени
