Темна вода во облацех - Александр Федорович Тебеньков

— Ну, Акимушкин у меня, положим, в курсе почти всех дел.

— Что ж, — подумав, заметил Банник. — Адъютант для особых поручений, доверенное лицо — это не худо. Даже полезно... Я ведь еще зачем приехал в такую рань. Шишкова отдаю в твое распоряжение. Захарову я не верю ни на грош. А Сергей хотя бы прямые силовые акции пресечь сможет. Уж поверь, проверено на себе.

Баринов, прищурив глаз, испытующе посмотрел на Шишкова. Тот сидел невозмутимо, как ни в чем ни бывало.

— Захаров же твой кореш!

— Упаси бог от таких корешей, Павел Филиппович... Прагматизм аква дистиллята: он использует меня, а я — его. Баш на баш.

— Да-а, — протянул Баринов. — Забавные погремушки в вашей избушке... Ну, ладно. Похоже, события идут по нарастающей. Что спрогнозируешь-то?

— Что тут прогнозировать? — удивился Банник. — Сегодня к вечеру, но скорее всего, завтра утром жди бумагу о создании комиссии по данному происшествию, а тебя отстранят от работы до выяснения всех обстоятельств. Понимаешь, какая штука, — он умерил голос. — Человек-то погиб. Ну, охранник, которым твой Иван стену пробил, умер по пути в госпиталь. Это серьезное ЧП, несчастный случай на производстве, повлекший смерть сотрудника. Учреждение закрытое, уголовное дело заводить пока не будут, и вообще посторонних вмешивать не планируется. Назначат внутреннее расследование. Вот так-то, брат.

— Дела тебе передать? Или Акимушкину?

— Я тут причем? — пожал плечами Банник. — Я — на больничном. Оставь дела при себе. Пока время есть, почисти сейфы, шкафы, тумбочки — не тебя учить. Что захочешь сохранить, отдай Сергею, он сбережет.

Баринов поднялся, прошелся, насвистывая, по комнате. Собеседники молча наблюдали за ним, не делая попыток как-то отвлечь от мыслей.

А когда он снова сел за стол, Банник сказал задумчиво:

— Да-а, Павел Филиппович, не завидую... Захаров — сволочь мстительная. Ты его на место поставил, а он счел это за оскорбление.

— Ну, и куда мне таперича бечь прикажите? На Северный полюс, разве что.

— Так и там достанет, — Банник усмехнулся невесело. — Уж тогда на зимовку в Антарктиду или прямо на космическую станцию «Мир»... Ладно, не боись, в этом плане я его нейтрализую. Выходить за пределы допустимого он не посмеет, но нервишки потреплет.

— Что-то ты дюже разговорчивый нынче, — проворчал Баринов. — К снегу, что ли... или к дождю.

Шишков слегка кашлянул, привлекая внимание.

— Извините, Павел Филиппович, это не любопытство, я чисто профессионально, на будущее... Ваши действия, если бы Захаров отдал приказ забрать Ивана?

— Гм-м, вопрос, конечно, интересный, — Баринов изучающее посмотрел на Шишкова, перевел взгляд на Банника. — Но вам могу сказать. Накануне в ночь Игумнов по моей просьбе перемонтировал S-генератор Николая Осиповича, пятую модель, на «УАЗик». И только сигнала ждал. А спящих — бери голыми руками, сами знаете.

— Спасибо, Павел Филиппович, — Шишков слегка склонил голову. Ответом он был заметно удовлетворен. — Признаться, я и ожидал что-то в этом роде.

А Банник пару раз хлопнул в ладоши перед собой и потянулся за «Посольской».

— Вот это правильно, вот это по-нашему! — Он разлил водку по рюмкам, на секунду задумался, не выпуская бутылку. — И вот тебе мой совет, Павел Филиппович: входи в плотный контакт с Арзыбовым и держи этот «УАЗик» всегда наготове и при себе. Но чтоб ни одна собака не знала!

— С генератором — согласен. А это, — Баринов поморщился и отодвинул полную рюмку. — Нет, ребята, увольте. С утра выпил — целый день свободен! Вы, как понимаю, на больничном, а у меня...

— И то верно, — легко согласился Банник. — Ну, а теперь о главном — мысли у тебя какие?

2

— Сергей Сергеевич, проясни ситуацию: Захаров и Банник — кто из них кто? В смысле — главнее... Кто в нашем деле самый большой «главнюк»?

Шишков усмехнулся, но не обидно, не насмешливо или снисходительно, скорее, понимающе: мол, знал бы сам — жил бы в Сочи.

— Все не так однозначно, Павел Филиппович. Скажем, директор завода и директор шахты — кто главнее?

— Ну, если, положим, директор лесопилки, а шахта золоторудная.

— А если шахта урановая, а завод обогатительный?

Баринов помолчал, потом в свою очередь усмехнулся.

— Понятно объяснил, доступно. Система сдерживания и противовесов в действии. Баланс, так сказать.

Солнце неожиданно пригревало не по концу марта, можно было, пожалуй, надеть ветровку, а не куртку. Да ведь ничего странного, весна... Просто, как всегда, очередное время года застало врасплох.

Он несколько раз глубоко втянул ноздрями воздух. Холодный, чистый, свежий, но такой влажный, что сожми в кулаке покрепче — и вода закапает. Торфяникам гореть рано. В прошлом году первым дымком потянуло перед самыми майскими праздниками.

Расстались на центральной площади. Шишков сказал негромко, то ли докладывая, то ли напоминая:

— Значит, я пока ознакомлюсь с обстановкой, — и, не прибавляя шаг, свернул к третьему корпусу.

В служебном кабинете никаких материалов Баринов старался не держать, но для порядка надо было наведаться.

Анна Сергеевна, как он и рассчитывал, была на рабочем месте, и это порадовало. Все перипетии вчерашнего дня происходили у нее на глазах, и она правильно оценила обстановку. Хотелось надеяться, что остальные сотрудники тоже в панику и ажиотаж не ударились — не очень-то приятно работать в накаленной и нервной атмосфере.

В дополнение традиционной чашке кофе последовал и традиционный доклад.

— За прошедшую ночь и сегодняшнее утро, Павел Филиппович, никаких происшествий. В связи со вчерашним ЧП все руководители подразделений на своих местах. Час назад справлялся Арзыбов. В половине девятого звонил из дома Валерий Иванович, сказался больным, предупредил, чтобы на следующей неделе его не ждали. В почте ничего срочного.

— Спасибо, Анна Сергеевна. Я вас попрошу — вот списочек, соберите их к пятнадцати часам в лаборатории на полигоне. Но так — конфиденциально...

Вчера поздним вечером они сидели на табуретках голова к голове в туалетной комнате подальше от входа — дверь так и не навесили на место. Иван спокойно спал, гарантировано — до послезавтра. Охранник устроился в кресле и тоже, видимо, подремывал. Но все равно говорили даже тише, чем вполголоса, так, чтобы слышал только собеседник.

— ...Войско Иисуса Навина семь раз обошло крепость, а потом по команде протрубили в трубы, разом крикнули — и рухнули стены Иерихона... А вдруг, Павел Филиппович, нашелся среди них кто-то сродни нашему Ивану? Трубы же Иерихонские придумали после,