Штурм бездны: Океан - Дмитрий Валентинович Янковский
Чернуха оказалась права, и не зря поднялась ближе к поверхности. Мы мчались на глубине пятидесяти метров, а тут преобладали «Стрелки», «Сирены», иногда попадались злющие скоростные «Барракуды», в общем, твари не очень большого калибра. Чучундра долбил ультразвуком точно по курсу сразу, как только зарядятся «банки», и это не слабо разгружало остальные боевые системы. При этом пробиваемый ультразвуком тоннель шириной в сто пятьдесят метров не позволял торпедам взрываться ближе, чем в семидесяти метрах от борта. Ухало знатно, но ни камеры, ни датчики пока не вырубило.
Берег между тем приближался. Чернуха схитрила, поначалу она заходила точно с востока на Тринидад, как бы показывая платформам, что мы хотим как можно быстрее, а значит кратчайшим путем, добраться до берега. Но Бухта Маракас располагалась в северной части острова, и нам, согласно приказу Вершинского, надо было туда, поэтому, когда до берега оставалось всего ничего, Чернуха заложила вираж максимально возможной крутизны, выровняла батиплан параллельно берегу и погнала его на север. При этом твари, поджидавшие нас по курсу с востока, остались по левому борту, и при всем желании не могли бы нас поразить на текущей скорости.
«Проскочим!» – с уверенностью подумал я.
У нас, действительно, были все шансы.
Когда «Толстозадый» обогнул остров, Чернуха снова заложила вираж, но уже прочь от берега.
– Что за финты? – решил выяснить я.
– А ты думаешь на маневровых турбинах в бухту зайти? – не без иронии спросила Чернуха.
– Но не на маршевом же! – Я встревожился.
– На маневровых нас в два счета зажмут, даже думать нечего.
– Впилимся же в берег!
Чернуха не ответила.
Через секунду я ощутил заметную перегрузку – она выбрала на себя ручку и свечой пустила батиплан вверх. Пробив водную гладь он вылетел в воздух, постепенно замедляясь, а затем рухнул кормой обратно в океан. Нас тряхнуло, но все были пристегнуты, даже Бодрый. Все, кроме Ксюши, но ей и не надо.
– Что это было?
– Разведка характера береговой черты, – ответила Чернуха.
Я понял, что она выпрыгнула для того, чтобы на ходовых мониторах увидеть берег. Сразу стало понятно, что она задумала.
– И каков результат? – спросил я.
– Сложный. Скалы, в основном. Но вход в бухту перегорожен чем-то вроде дамбы. Через нее я смогу перепрыгнуть, и окажемся сразу в защищенной бухте.
– От земноводных, думаешь, она тоже защищена?
– Скорее всего, нет. Но хотя бы торпед внутри не будет.
Я глянул на индикаторы – боеприпасов оставалось все меньше. Но если в бухте кишат земноводные, а им туда ничего не мешало перебраться по берегу, от них тоже придется отстреливаться, и, мы знали по опыту боя в Балаклаве, одного ультразвука не хватит.
Хорошо было то, что основные полчища противника мы оставили у восточного берега. Платформа стянула их туда столько, что в других местах почти не осталось. Они ринулись, конечно, за нами, но при нашей скорости им было нас не догнать. Фактически, мы обеспечили себе минут пять затишья, а это очень много в создавшейся ситуации.
К сожалению, что творится в бухте, радар не показывал – мешала дамба. Но способ заглянуть туда все же был.
– У нас есть минут пять, – сообщил я Чернухе. – Выйди в надводное положение. Надо понять, что в бухте. Пущу зонд из ружья.
– Хорошо, давай в шлюз!
Надевать гидрокостюм было некогда и незачем. Я выбрался в коридор и нос к носу столкнулся с Ксюшей. Она слышала наш разговор, и уже вооружилась ракетным ружьем, снаряженным зондом.
– За пульт! – велела она мне таким тоном, что спорить не захотелось.
Она была права. Мне лучше оставаться в стрелковом комплексе и держать связь с зондом, а Ксюша, пользуясь неуязвимостью, справится, даже если что-то пойдет не так, даже если она за бортом окажется, среди биотехов.
Пришлось снова забраться в кресло и пристегнуться. За это время Ксюша прошла нижний люк шлюза и начала отпирать верхний. Я несколько раз провернул энкодер, установив канал связи с заряженным в ружье зондом.
– Связь есть? – спросила Ксюша.
– Да, все данные на мониторе.
Через секунду она выстрелила, и зонд, оснащенный основными датчиками системы обнаружения, вылетел из ствола и взмыл в небо по баллистической траектории. Оттуда, сверху, ничего не мешало работать радару, да и камерам не было помех. К моему удивлению в бухте биотехов не оказалось вовсе, даже юрких змеевиков, от которых в прибрежной зоне спасу не было, когда мелела река. Впрочем, изображение с камер видимого диапазона давало ответ на вопрос, как такое возможно. Берег вокруг бухты был достаточно скалистым, да, к тому же, заросшим густыми джунглями. такой ландшафт для патрульников и других земноводных труднопроходим, а со стороны океана бухту защищала высокая мощная дамба и стена по пляжу до самого леса. Очевидно было, что строились эти укрепления именно от биотехов, а значит, уже после первых нападений или даже после войны.
– Чисто! – сообщил я Чернухе.
– Ну, тогда держитесь!
– Погоди, дай шлюзу закрыться, – попросила Ксюша.
Когда внешний люк герметично задраился, Чернуха увела батиплан на небольшую глубину и разогнала его маршевым мотором точно на дамбу. Ощущение было то еще – все нервы напряглись, как проволока. Умом я Чернухе доверял, но подсознание билось в истерике.
Минута разгона, прыжок, невесомость… Мы по пологой параболе пронеслись над дамбой и врезались носом в спокойную воду бухты.
Казалось бы, биотехов нет, можно расслабиться, но я знал, что это не так. Твари не лезли сюда без цели, но когда они знают, что мы тут, они попрут и через лес, и через зубы самого дьявола, если потребуется, чтобы нас достать.
– Всем вооружиться карабинами и тяжелыми ружьями! – велел Чучундра, понимая ситуацию не хуже меня. – Чайка выносит Бодрого, остальные прикрывают.
Чернуха на маневровых турбинах подвела батиплан к мощному пирсу из строительного композита, дав возможность Ксюше вытащить из люка Бодрого с наименьшими потрясениями. Затем выбрался Чучундра и занял позицию с тяжелым ракетным ружьем. В прицеле этого монстроузного устройства имелся и радар, и другие средства обнаружения, что избавляло нас всех от необходимости облачаться в костюмы.
Стоило Ксюше, Чучундре и Бодрому высадиться на пирс, Чернуха спросила по общей связи, не имевшей выхода в эфир:
– Оставлять батиплан в воде нельзя.
– Почему? – спросил я, понимаю, что снаружи нас слышать не могут.
– Земноводные. Рано или поздно они проберутся в бухту через скалы и начнут взрываться в непосредственной близости. Тогда турбинам точно конец. Вода не сжимается, это все равно, что взрывчатку прямо в полости водомета взрывать.
– На воздухе, думаешь, лучше?
– Лучше.
– Сомневаюсь, – признался я. – Ты думаешь о патрульниках, но есть ведь змеевики. Заряд у них небольшой, зато они маленькие, могут залезть прямо в полость турпбины и рвануть там. Не будет разницы, в воде или на воздухе.
– Вот, дьявол, – выругалась Чернуха. – Есть предложения?
– Надо швартоваться не у пирса. Посади батиплан на мель у берега, но кормой к пляжу. Если нам разнесут турбины, мы сможем стартануть на маршевом, как сделали это из трюма «Амбера».
– Толку-то стартовать без маневровых?
– Толку до фига. Ты когда турбины в последний раз включала? В Мраморном море?
– Пожалуй, ты прав. На крайняк мы можем до Гибралтара добраться на одном маршевом.
– Если Хай нам подкинет боеприпасов. А дальше прикроют береговые базы. Но это именно на крайняк. Я драпать не собираюсь. Мы сюда охотиться прибыли. Если Хай наладит нам сброс необходимого с баллистиков, мы тут наделаем шороху.
– Бодрого жалко, – призналась Чернуха.
– Тут я ничем помочь не могу.
– Да. Возьми плазменный резак в арсенале и выгружайся на пирс. Я припаркуюсь.
– Резак-то зачем? – удивился я.
– За пиросом видел укрепленные сооружения? Под ними наверняка подземные коммуникации. Скорее всего, их законсервировали, когда покидали базу, а значит, внешние люки
