Штурм бездны: Океан - Дмитрий Валентинович Янковский
И еще у нас был Бодрый. Это в значительной мере все осложняло.
– Сколько нам вообще осталось до острова? – спросил я.
– Шесть часов, – ответил Чучундра севшим голосом.
Похоже, он сдрейфил. Но это была меньшая из наших бед.
Самой большой бедой был соблазн, снедавший меня. Точно такой же, какой побудил два года назад спасти Ксюшу, не дав ей умереть. Я много раз думал, спас ли я ее, или скормил демону, но сейчас, глядя на умирающего Бодрого, я был уверен, что надо поступить так же, как я поступил тогда.
– Сменишь? – я глянул на Чернуху.
– Хочешь поговорить с Чайкой?
– Да.
– Не надо.
– Почему?
– Я сама не хочу, чтобы Бодрый стал, как она. Все-таки он мой, формально, мужчина.
Я заткнулся и выбрался из кресла. Крыть было нечем. Пока Бодрый без сознания, только она могла что-то решить за него.
Я проморгался и протиснулся в коридор, лишь там позволив слезам залить щеки.
Глава 19. «Непростые решения»
Через час нас начали зажимать конкретно, причем, по всем эшелонам. Похоже, сразу несколько донных платформ проанализировали нашу тактику и выработали эффективную систему противодействия. Они поняли, что ни с тыла, ни с флангов нас не взять, биотехам на это не хватало скорости, поэтому донные платформы провели расчет нашей траектории и возможной цели, после чего начали стягивать торпеды загодя, к нашему предполагаемому прибытию. Да так стягивать, что не обойдешь без критического отклонения от нужного курса.
Конечно, мы могли бы вечно петлять «зигзагом удачи», уходя от скоплений торпед, но тогда мы никогда не добрались бы до островной базы. Наша цель была там, на острове Тринидад, и, в конце концов, Чучундра принял решение драться, а не полагаться на одни лишь маневры.
Втайне каждый из нас надеялся, что если мы доберемся до острова в ближайшее время, то Бодрого как-то можно будет спасти. Как, никто не знал, но если мы продолжим петлять, как зайцы, и не доберемся до острова в расчетные четыре часа, Бодрому точно конец.
Лично у меня в голове сложился альтернативный план, но, похоже, я был единственным в команде, кто готов был его применить. Ксюша была права, минимальная доза реликта Бодрого не спасет, а максимальная выведет его в такой же, как у Ксюши, цикл, со всеми пагубными последствиями. Но был и третий вариант – не пытаться спасти Бодрого, а просто как бы стабилизировать его состояние, давая минимальные дозы, чтобы он только не умер. Я этот вариант озвучил, но все выступили против, даже Чучундра, вообще непонятно почему. Условно понятно, почему Ксюша была против, вполне понятно, почему против была Чернуха, очевидно, почему я без восторга воспринимал любую попытку ввести реликт в кровь, но что двигало Чучундрой я так и не понял. Да и дьявол с ним. Он командир, на нем и ответственность.
Так мы втянулись в бой, причем не лениво постреливая, а увязли в нем по уши. Чучундра занял место у запасного огневого пульта в рубке, полностью приняв на себя управление ультразвуковой пушкой, я работал с основного огневого комплекса, а Ксюша перебралась в арсенал, потому что расход боеприпасов у нас был чудовищным, мы в буквальном смысле слова прорубали себе путь в ордах тварей, а потому кассеты приходилось забивать в бункер каждые пять минут.
Иногда выдавалась передышка, это происходило, когда мы перемалывали очередную волну биотехов, а следующая еще только формировалась впереди по курсу. Я уже порядком выбился из сил, и мне сложно было представить, как держится Чернуха.
От нее многое зависело. Иногда нас зажимали настолько, что возникала угроза близкого взрыва, способного снова выбить нас из парового тоннеля. Для Бодрого это была бы верная смерть. Если уж я от рывка ремнями терял сознание, то ему с переломанными ребрами такого тем более не выдержать. Поэтому Чернуха, умница, снижала тягу маршевого мотора до минимума, а на такой скорости уже не страшно врубиться в воду. Когда же мне наконец удавалось отбиться, Чернуха снова давала полный ход, стараясь как можно скорее проскочить свободное от биотехов пространство, с каждым подобным рывком приближая нас к цели.
Так мы продержались почти пять часов, но не израсходовали и половины боеприпасов. Во-первых, здорово все же выручала ультразвуковая пушка, во-вторых, Вершинский примерно представлял с чем нам придется столкнуться, ведь он охотился в океане во время операции «Караван», а потому забил в арсенал достаточно разнообразных снарядов.
Наконец, навигационная система идентифицировала остров Тринидад, нашу цель, довоенную островную базу, которая, по задумке Вершинского, должна была стать таким же форпостом в Атлантическом океане, каким некогда стал остров Крысолова в Индийском. На острове Крысолова имелась защищенная бухта, куда биотехи зайти не могли, а рядом подводная база в опресненной акватории, благодаря чему этот форпост имел важное стратегическое значение, особенно в связке с речным портом Бенкулу, где можно было держать не слабый надводный флот без опасности поражения биотехами. Что было на Тринидаде никто толком не знал, так как попасть туда не представлялось возможным – биотехи взорвали мост, ведущий на материк, гравилеты не могли летать над акваторией, утыканной донными платформами, а потому каналы получения информации ограничивались снимками с баллистических лайнеров и данными орбитального мониторинга. Не смотря на скудность источников, Вершинский посчитал имеющиеся сведения достаточными для принятия решения о выборе новой океанической базы, и у него на это были веские основания. Снимки показали некогда развитую наземную военную инфраструктуру вокруг бухты Маракас на севере острова. Понятное дело, что донные платформы сровняли все наземные постройки по самый фундамент, но военные базы, как правило, зарывались глубоко под землю, имели защищенные командные пункты, штольни, а иногда и подземные заводы. На острове Крысолова под землей был создан полноценный город. Вряд ли мы могли рассчитывать найти нечто подобное, но и на голое место не попадем.
Кроме того, возможно, сама бухта Маракас тоже каким-то образом была защищена. По крайней мере сброшенный с баллистического лайнера радарный буй не показал наличие биотехов в бухте, а на снимках можно было разглядеть нечто вроде ограждения, отделяющую акваторию бухты от океана. К сожалению, крупных рек на острове не было, а значит, не было надежды на защиту в виде опресненной зоны. Если бухта была защищена, то по какому-то иному принципу, и нам предстояло выяснить, как именно.
Плохо было то, что для всех донных платформ теперь конечная точка нашего путешествия была очевидной, и они загодя начали стягивать в прибрежную зону полчища биотехов. Я смотрел на показания локатора, в какую гущу мы несемся, и мне становилось дурно. Столько тварей я никогда на мониторе не видел, и даже в десять раз меньше не видел. Вот вам и океан во всей красе. Твари, как обычно, вначале присматривались к нам, к новой цели, изучали, провоцировали то на одну тактику, то на другую, затем потихоньку пристреливались, а когда платформы понимали, что к чему, бросали в бой все силы. Так было и в море, но здесь, в океане, количественные масштабы были совершенно иными.
– Увернуться не получится, – заключил я, связавшись с Чернухой. – Жми напролом, я буду стрелять, пока хватит боеприпасов.
– А потом? – решила выяснить Чернуха.
– На потом у нас есть ультразвуковая пушка. Как минимум, сможем пробить себе тоннель шириной в сто пятьдесят метров.
– Ясно, тогда держаться лучше ближе к поверхности.
– Почему? – не сразу сообразил я.
– Потому что у патрульных тварей меньше калибр. Возможно, если любая из них рванет в полусотне метров от борта, турбины и камеры уцелеют.
– Остается надеяться, – пробурчал я и принялся молотить из всего, что было в наличии.
Расход боеприпасов был чудовищным, но и огневой натиск у «Толстозадого» был не слабый. Настолько, что первую волну тварей я перемолол буквально в кашу, с обильными вторичными детонациями. Как водится в таких случаях, остальные тут же попытались
