Темна вода во облацех - Александр Федорович Тебеньков

2

Первые три сотни писем Баринов постановил для себя прочитать самолично. Не то, чтобы не доверял «чтецам», хотя проконтролировать их следовало, но требовалось и самому войти в задачу.

Брал он их после соответствующей обработки, уже распределенные по папкам с говорящими этикетками — от «Чушь собачья», «Не по теме» до «Что-то здесь есть», «Стоит присмотреться», «Нужен личный контакт»...

Он читал и вспоминал — Письма пишут разные: Слезные, болезные, Иногда прекрасные, Чаще — бесполезные...[6] Совершенно по другому поводу, зато как верно!

В абсолютном большинстве с раскладкой он соглашался.

Скажем, куда девать форменный донос на соседку имярек с указанием точного адреса, которая промышляет гаданием, изготовлением снадобий для приворота, по заказу наводит и снимает порчу. Или рассказ некоей особы, скрывшейся под псевдонимом Вероника Самофракийская, которую похитили инопланетяне, а после опытов над ней снова вернули на Землю, в родной поселок Астраханской области. Или выполненный от руки цветными карандашами рисунок вечного двигателя второго рода от Голощапова И. И. из городка со странным названием Ерофей Павлович, причем сам изобретатель обещал грядущую Нобелевскую премию отдать безвозмездно тому, кто поможет данный двигатель построить и внедрить в народное хозяйство...

Писали медиумы, телепаты, целители, ясновидцы... то есть индивидуумы, которые в конечном итоге — по многолетнему опыту Баринова — ничего материального для доказательства своих экстрасенсорных способностей продемонстрировать не могли априори.

В их письмах мелькали имена Рерихов — Николая и Святослава, Елены Блаватской, Вольфа Мессинга, сами тексты обильно пересыпались терминами «эфир», «тонкая материя», «астральное тело»... словом, присутствовало в них многое, и все в одном же роде. Например, специалист «с пятнадцатилетним опытом» за определенное вознаграждение предлагал ученым свои услуги, был готов даже обучить «искусству выхода в астрал» группу специально отобранных людей. Еще один специалист на фотографиях в газете умудрился рассмотреть ауры Вадима и Любочки, и не только описал, но зарисовал их в цвете...

Фотокорреспондент газеты «Бакинский рабочий» прислал стопку отлично выполненных фотографий тринадцать на восемнадцать, на которых «четко просматриваются неопознанные летающие объекты трех типов», причем все снимки сделаны лично им в горах Кавказа на протяжении последних тридцати лет...

В папку с рекомендацией личного контакта попадали письма тоже разноплановые. Кто-то заявлял о наличии у него самого или у хорошего знакомого способности к биолокации, кто-то мог, по его словам, реагировать на магнитное поле и без компаса определять стороны света, а некий Рамзан Магомедов из Махачкалы сам обладал магнитным полем и мог притягивать разные мелкие металлические предметы. И приложил любительское фото — молодой парень с прекрасной мускулатурой борца стоит на веранде дома в плавках, а у него на груди, животе, даже на ногах прилеплены штук десять чайных и столовых ложек, вилок, ножей...

Заинтересовал Баринова и некто Владислав Райнов из Сухуми, который утверждал, что может взглядом гасить свечу. Зажигать пока не получается, но он каждый день упорно тренируется по два часа.

В полутора десятках писем описывались истории с «барабашкой», к сожалению, ни одна из них не тянула на достоверность. Либо случались они при царе Паньке, либо излагались через пятые руки, либо просто — «а вот дед Андрей из соседней деревни рассказывал»...

Воистину, «смешались в кучу кони, люди...»

В письмах можно было найти все — привидений, снежных людей, домовых, русалок, кожное зрение, крутящиеся туннели и яркий свет в их конце, способность оперировать в уме пятизначными цифрами, уточненные даты конца света и Судного дня...

А снов не было.

Вернее, были, но какие-то... ну, на уровне снов тещи Ипполита Матвеевича — танцующие лошади, девушки в красных кушаках и с распущенными волосами, разбитые чашки и тарелки, говорящие зеркала... Словом, «вещие» сны. Кому-то они предвестили нежданную встречу, кому-то — нечаянную радость, кому-то — долгожданную весточку, а кому-то даже и деньги...

Но вот тех снов, а вернее, снов, похожих на те сны, в письмах не оказывалось.

3

В прихожей на тумбочке громоздилась куча газет, накопившихся за время последней поездки.

Среди верхних Баринов отобрал несколько «Вечерок», прошел в гостиную.

В театре «Ромэн» на этой неделе давали «Цыганскую невесту», «Мы — цыгане» и «Живой труп». Сами спектакли его интересовали постольку поскольку, вот кто в них занят... Но об этом в афишках не писали.

Администратор был на месте и оказался сама любезность. Впрочем, администраторы весьма остро чувствуют свой личный интерес, даже по телефону.

«Ну как же, как же, Верочка Арзыбова — одна из ведущих наших актрис! Прима! И сегодня занята, и завтра... Да-да, завтра даем «Цыган»... Очень будем рады... Ну-у, обычно мы так не делаем, но для вас... Узнаю истинного театрала! Пятый ряд партера, у прохода — устроит?.. Да-да, прямо ко мне. Уж извините, не позже чем за полчаса до спектакля... И вам всего доброго, до завтра...»

Верочку он угадал сразу.

Надо же, ничуть не изменилась!.. Вернее, изменения есть, но в лучшую сторону, разумеется, в лучшую!

Корзину белых роз он вынес на заключительный выход и очень удачно подал прямиком ей в руки. И не особо удивился, когда она его узнала, улыбнулась той самой улыбкой и сказала одними губами — «Зайди ко мне!»

Особый запах, особый свет... Особые звуки кулис, непонятная для непосвященных суета... Как это все знакомо, как все это прочно забыто...

Дорогу к ее уборной пришлось спрашивать.

На фасаде кукольного театра напротив часы начали свой ежесуточный спектакль, и в свете уличных фонарей можно было разглядеть небольшую толпу, которая всегда собирается здесь ради такого нерядового зрелища...

Сдвинув штору, Вера словно всматривалась в полуночную жизнь Садового кольца.

Он подошел сзади, вытащил из ее прически несколько шпилек, расстегнул заколку. Иссиня-черные волосы обрушились потоком, даже двумя руками не удавалось собрать их воедино. Как и тогда, они упруго сопротивлялись, как и тогда, пахли медом, ромашкой, еще какой-то луговой травой...

Не оборачиваясь, она спросила:

— Что, не забыл мой веник?

— Я ничего не забыл, баронесса.

— А надо забыть. Если не можешь или не хочешь — помогу или заставлю. — Она отвернулась от окна, перебросила сноп волос набок, и пристально посмотрела ему в глаза. — Я все-таки цыганка, Паша... Ну ладно. Пойду, переоденусь, и сядем пить чай. Или чего покрепче?

Баринов достал из дипломата бутылку шампанского, поставил на стол.

В такси они почти не говорили. Так, обменивались общими фразами.

Поэтому, пригубив бокал «за встречу», он в двух словах обрисовал свою жизнь за последние полтора десятка