Наука о чужих. Как ученые объясняют возможность жизни на других планетах - Антон Иванович Первушин

Как мы видим, молодые авторы верили в существование каналов, открытых Скиапарелли, и в опоре на авторитетные источники даже пытались найти объяснение феномену их раздвоения. В дальнейшем пути друзей разошлись, но они продолжали обмениваться мыслями о Марсе. В апреле 1896 года, когда Уэллс поселился в Уокинге графства Суррей и работал над «Войной миров», он опубликовал в лондонском еженедельнике «Сатерди ревью» (The Saturday Review) небольшую заметку «Разум на Марсе» (Intelligence on Mars), в которой сообщал: «Если допустить, что на Марсе произошла биологическая эволюция, то возникают все основания полагать, что жители Марса отличались от тех существ, что были [когда-либо] на Земле по форме и функциям, по строению и привычкам настолько, что их невозможно вообразить в самом причудливом ночном кошмаре. Если мы более внимательно рассмотрим проблему марсианских ощущений, то найдём ещё больше причин сомневаться в существовании разумных созданий, вообще сравнимых с нами… Являются ли эти наши органы чувств единственными возможными инструментами для исследования свойств материи? Неужели у Вселенной нет иных граней, кроме тех, которые она обращает к человеку? Ведь есть же различия даже в диапазоне наших собственных ощущений… Жители Марса с малейшими анатомическими отличиями в своих органах [от наших] могли бы слышать и в тоже время быть глухими к тому, что слышим мы, говорить и в то же время быть немыми. По обе стороны видимого спектра, на который свет разбивается призмой, находятся активные лучи, невидимые для нас. Глаза, по строению очень мало отличающиеся от наших, могли бы видеть их и при этом оставались бы слепы к тому, что видим мы».

Цитата показывает, сколь разительно взгляды Уэллса по вопросу биологии марсиан отличались от представлений авторов внеземных утопий, видевших их очень похожими на землян, как в «Муже Беллоны» Уильяма Роу и в «Запечатанном пакете мистера Стрэнджера» Хью Макколла. Марсиане, по мнению Уэллса, должны быть не просто иными анатомически и физиологически – они, скорее всего, отличаются от нас восприятием мира, поэтому полноценный контакт вряд ли возможен. Добавив к этому соображению тезис своего учителя-дарвиниста Томаса Гексли о высокоразвитых космических расах, для которых человечество сравнимо с тараканами и улитками, писатель получил основу для конструирования сюжетообразующего конфликта.

Историки фантастики до сих пор спорят о том, оказывали ли влияние теория Персиваля Лоуэлла и его популярная книга «Марс», британское издание которой появилось в 1896 году, на Уэллса в период написания «Войны миров». Поводы для сомнений действительно имеются: пресловутые каналы упоминаются в тексте мельком как «едва заметные поперечные полосы», и нет самого астронома-любителя с его обсерваторией Флагстафф, хотя сказано о Скиапарелли и Перротэне. Кроме того, Уэллс объяснял красный цвет планеты особенностью марсианской растительности, что вроде бы исключает Лоуэлла, который считал красные участки поверхности безжизненными пустынями. С другой стороны, фантаст описывал Марс как умирающий мир, жители которого начинают вторжение на Землю «под давлением неотложной необходимости» спасения своей расы от гибели, что вполне соответствует воззрениям бывшего дипломата, а во вводной главе присутствует вымышленный астроном Лавелль (Lavelle): «Когда Марс приблизился к противостоянию, Лавелль с Явы сообщил астрономам по телеграфу о колоссальном взрыве раскалённого газа на планете… спектроскоп, к помощи которого он тут же прибег, обнаружил массу горящих газов главным образом водорода, двигавшуюся к Земле с ужасающей быстротой… Лавелль сравнил его с колоссальной вспышкой пламени, внезапно вырвавшегося из планеты, „как снаряд из орудия“. Сравнение оказалось очень точным».

Рис. 29. Марсианские боевые «треножники» атакуют. Иллюстрация бразильского художника Энрике Корреа к французскому изданию романа «Война миров». 1906 год.

Возможно, Уэллс просто не успел прочитать книгу Лоуэлла, а судил о ней по пересказам, посему и не использовал его спекуляции, предложив читателю свою трактовку популярной темы.

Биографы писателя полагают, что, когда он в мае 1895 года покидал Лондон, замысел «Войны миров» ещё не сложился. Сам Уэллс утверждал в 1920 году, что идею ему подал старший брат Фрэнк, которому он и посвятил свой роман: «Книга была написана по замечанию моего брата Фрэнка. Мы вместе прогуливались по мирным окрестностям Суррея. „Предположим, что какие-нибудь существа с другой планеты внезапно свалились бы с неба, – сказал он, – и начали бы крушить всех направо и налево!“ Возможно, мы говорили об открытии европейцами Тасмании – очень страшном бедствии для коренных жителей Тасмании! Я забыл [подробности]. Но это была отправная точка». Однако в газетном интервью, которое писатель дал сразу после публикации книжного варианта романа, он заявил другое: «„Война миров“ возникла из замечания, сделанного мне несколько лет назад моим братом, когда мы однажды прогуливались по Примроуз-Хилл [в Лондоне], о бомбардировке какой-то деревни в Южных морях. „Что было бы с нами, – сказал он, – если бы какие-то существа, обладающие значительно большей силой, напали на нас и повели себя как команда пьяного военного корабля, выпущенная на свободу среди каких-нибудь кротких дикарей?“» Таким образом, мы не можем сегодня точно сказать, когда и где состоялась беседа Герберта и Фрэнка, но, вероятнее всего, это произошло в первой половине 1890-х.

Конструируя облик инопланетных захватчиков, Уэллс воспользовался давней своей теоретической разработкой, о чём сообщил непосредственно в тексте романа: «Любопытно, что один писатель, склонный к лженаучным умозрительным построениям, ещё задолго до нашествия марсиан предсказал человеку будущего как раз то строение, какое оказалось у них. Его предсказание, если не ошибаюсь,