Штурм бездны: Океан - Дмитрий Валентинович Янковский
Когда я, сменив Ксюшу, пристегнулся к креслу стрелкового комплекса, все шло как обычно. Но через час ситуация сложилась так, что при очередном повороте Чернуха оставила торпеды с фланга, но при этом прямым курсом перла на минное поле. Если же отказаться от поворота, по курсу оказывались торпеды, и в другую сторону поворачивать тоже было нельзя, потому что оттуда напирали твари. Я понял, что придется стрелять. По известным ему формулам Бодрый высчитал, что в таких ситуациях всегда лучше пробиваться через минное поле, так как одной или двумя тяжелыми турбинными ракетами, угодив ими в минное поле, можно с гарантией вызвать масштабную вторичную детонацию, тогда как торпеды надо выцеливать и уничтожать по одной, на что уходило непозволительно много времени. В океане было много места, по сравнению с морем. С одной стороны это нам давало широкие возможности для маневра, с другой и торпеды пользовались необъятностью океанских просторов, чтобы держаться друг от друга на безопасных при взрыве дистанциях.
Вообще в океане тактика оказалась совершенно иной. Неожиданно иной. И твари другие, с непривычными для нас особенностями, и места больше, и глубины совершенно другие, позволяющие нам активно менять эшелоны, чего в Черном море делать мы не могли, так как там если на прямоточнике нырнешь в сероводородный слой, катализаторы сразу накроются. В этом были свои достоинства, свои недостатки, но все оказалось не так, как мы себе представляли.
Тяжелые турбинные ракеты надо было беречь, так как ввиду размера они занимали много места, их негде было разместить в большом количестве. Но именно они позволяли с огромной эффективностью пробивать проходы в минных полях, не рискуя самим оказаться в зоне поражения многотонных мин. Дело в том, что легкие ракеты имели не очень большой радиус действия, потому что в них не запихнешь много топлива. Ими можно было долбить только по краю минного поля, а если подойти ближе, чтобы шарахнуть внутрь и вызвать вторичные детонации, ближние мины нам самим армагедон бы устроили. Турбинные ракеты били далеко и очень далеко, так как использовали критически забитые водородные ячейки, на гране детонации, для работы реактивных турбин. Такими снарядами, не подходя на опасную дистанцию до минного поля, я мог стрелять в самую глубину, но это требовало сноровки в управлении.
Дело в том, что турбинная ракета не маленькая, размером примерно с боевого пловца, а потому твари воспринимали эти снаряды именно как боевых пловцов в жестких скафандрах с мощными водометами. Конечно, многотонной мине жалко взрываться ради одного боевого пловца, поэтому мощные твари океанских классов, вроде «Берт», способных наедать до тридцати тонн нитрожира, и еще более массивные «Анны», реагировали на подобные цели вяло, взрываясь только при явной опасности разминирования. Чтобы эту опасность снизить, массивные океанские мины имели в своем распоряжении ту же силу, что и платформы – целую армию биотехов ближнего обслуживающегося класса, похожих на крупных кальмаров. Каждая из этих тварей, а их при каждой мине было не менее сотни, выполняла множество функций, включая кормление особенно массивных «Анн», не способных самостоятельно добывать нужное количество пищи. Но, кроме всего, каждый биотех обслуживающего класса нес в брюхе до шести килограммов нитрожира, что позволяло им не только вступать в схватку с боевыми пловцами, но и останавливать глубинные бомбы, не давая снарядам достичь охраняемой мины.
Поэтому, выпуская турбинную ракету, мне нужно было не просто навести ее на цель, а гнать по траектории, на которой возможность перехвата сводится к минимуму. Это было не так просто, ведь при каждой мине было по сотне «кальмаров», и они, в случае надобности, еще и приходили на помощь друг другу. Фактически, единственным способом загнать турбинную ракету вглубь минного поля была одновременная работа по управлению ракетой и по прикрытию ее другими огневыми средствами. Ультразвук для этого, к сожалению, не годился, так как позволял бить лишь на пару километров, а это ни о чем, когда твоим противником являются мины с десятками тонн нитрожира. Крайние еще можно поразить, без риска потерять все камеры, датчики и лопатки турбин, но до поддержке ракеты, несущейся в глубине скопления тварей не могло быть речи. Малокалиберные ракеты кассетного заряжания не годились тоже – дальность мала и взрывами можно самим себе навредить. Выходило, что лишь гарпунная пушка позволяла мне выполнить столь сложную огневую задачу.
В общем, чтобы обеспечить «Толстозадому» прорыв сквозь минное поле, мне пришлось сначала выпустить троечку гарпунов заведомо между двумя ближайшими минами, не целя ни в одну из них, затем отключить их от ручки управления, пусть несутся, затем выпустить турбинную ракету, и отсчитав по таймеру три секунды, пустить еще пяток гарпунов, но не со своего пульта, а с Ксюшиного, так как я не мог отключить турбинную ракету от своей ручки. На скорости в сто пятьдесят узлов, на которой мчались мои снаряды, дистанция между ними составляла чуть более двухсот метров. Но и это было не все. Пока они преодолеют почти два километра до начала минного заграждения, пройдет около двадцати секунд, что позволит «кальмарам» сразу и заранее выйти на перехват. Чтобы этого не допустить, я взял контроль над ультразвуковой пушкой и, стоило «кальмарам» выдвинуться, шарахнул по ним боевым лучом, выкосив сразу более полусотни юрких тварей. Дождавшись, когда индикатор заряда снова замерцает изумрудным цветом, я долбанул ультразвуком по ближайшей мине, разорвав ей жабы и, заодно, прикончив еще почти сотню суетившихся вокруг нее «кальмаров».
С учетом того, что расстояние между столь массивными тварями составляло более двух километров, убив одну мину, я обеспечил нам коридор не меньше четырех километров, что вполне достаточно для прорыва. Главное – дальше прорубить так же.
В глубине минного поля моей ракете продвигаться было сложнее, там «кальмаров» было больше, но они были очень медлительны, не могли атаковать ни с тыла, ни с флангов, а могли лишь выставлять заграждения из собственных тел. Заряд нитрожира был у них совсем скромный, рассчитанный на уничтожение глубинной бомбы или боевого пловца, а чтобы поразить турбинную ракету, им нужно было взорваться в непосредственной близости, чему мешали мчащиеся перед ракетой гарпуны с широкими отточенными наконечниками. Они рубили податливую плоть мелких тварей с такой легкостью, что ни на малость не отклонялись от заданной траектории, оставляя позади куски щупалец и кипящие полосы нитрожира, похожие на капли белой краски в воде.
Иногда некоторые «кальмары» все же успевали взорваться, пытаясь уничтожить гарпуны, но это мало действовало, по большей части, в гарпунах нечему было ломаться – титановое древко со стальным наконечником, заполненное химической топливной смесью.
В глубине минного поля группа моих снарядов преодолела расстояние до следующей мины, но она тоже не посчитала приближающуюся цель достойной внимания, не взорвалась. Это была «Анна» с зарядом почти в сотню тонн. Она висела в воде, похожая на огромного кита, привязанного за хвост якорным жгутиком, или на древний стратостат, только не серебристого, а черно-зеленого цвета. Широкие лезвия вскрыли ее полость с ниторожиром, и взорваться она уже не могла, лишь бессильно дергалась, но и гарпуны в гигантской туше застряли, так что мне пришлось пустить ракету в обход, описав дугу, чтобы летящие позади гарпуны обогнали ее и вырвались в арьергард. После маневра она продолжала рваться вперед белой спицей, в коконе создаваемого ею пара, а перед ней, еще более тонкими иглами, неслись уцелевшие гарпуны.
– Протиснемся? – с напряжением в голосе спросила у меня Чернуха по общей связи.
– Не дрейфь, – ответил я. – Жми посередине, на максимальном удалении от мин.
– Там «Анны». Сотни тонн взрывчатки.
– Думаешь, я не знаю? Но если пойдем в обход, нас торпеды точно зажмут. Не хватит нам времени для маневра.
«Толстозадый» промчался между двумя «Бертами» внешнего края минного поля. В сравнении с китообразными «Аннами» они казались не такими уж грозными, хотя в море такую
