Штурм бездны: Океан - Дмитрий Валентинович Янковский
Честно говоря, садясь в кресло второго пилота, я испытал мало с чем сравнимое облегчение, словно реально гора с плеч свалилась. Не только причина была понятна, но и найден способ ее устранения. Точно, как при работе над написанием очередного боевого профиля для автомата управления огнем. Что-то не работает или работает не как нужно? Находим и устраняем.
Вот только, как и в работе над профилем, была одна загвоздка. Найти причину было проще, чем ее устранить. Но если в работе над боевым профилем важен был ум и смекалка, то здесь нужна была решимость. Или Ксюшина, или моя.
Самое поганое, я не знал собирается ли Ксюша что-то делать с Бодрым и Чучундрой, или это лишь бред моего сознания, отравленного динозавровой химией. Поэтому я не мог так, как бы между прочим, спросить ее об этом без риска выглядеть ревнивым придурком. Очень уж мне не хотелось этого.
Зато я мог сделать нечто иное. Как говорят, хочешь положительных изменений вокруг, начни с себя.
– Рукав подними, – попросила Ксюша, снаряжая инъектор.
– Долго это снотворное действует? – спросил я, закатывая рукав.
– Пять часов сна с гарантией, – ответила Ксюша.
– А Чернуху сколько будет тырчить без сна?
– Столько же примерно.
– Жестко. Мы с ней, выходит, в противофазу попали, – заметил я как бы за между прочим. – Хотя, все равно ей от пульта не оторваться. И сменить ее некому.
Я ждал, что Ксюша напряжется, хотя бы чуть-чуть, хотя бы самую малость. Но она, наоборот, едва заметно расслабилась и даже улыбнулась одними глазами.
– Я бы могла ее сменить на прямом участке, – произнесла Ксюша. – Минут на пятнадцать. Хватит вам?
Я заметил, как у Чернухи порозовели щеки. Нас с ней раздело расстояние вытянутой руки, не сделаешь вид, что не слышишь или чего-то не видишь.
– Мне точно хватит, – пробурчал я.
– Не думала, что ты у меня такой эгоист, – рассмеялась Ксюша. – Будешь обижать Чернуху, я тебе лично фитиль вставлю. Вот такого диаметра.
Она широко развела большой и указательный палец, после чего добавила:
– Я тоже думаю Бодрого и Чучундру использовать, а то химия Хая на меня никак не действует, я не могу, как ты, расслабиться при помощи укольчика. Я даже ввести себе препарат не смогу.
– Зато тебе хорошо помогает другое введение, – с усмешкой произнес я.
– И не введение тоже. – Она шутливо щелкнула меня по носу, затем чмокнула в щеку и приложила инъектор чуть выше моего запястья.
Раздался тихий хлопок и ощутил едва заметный укол.
– Через пять минут вырубит, – пообещала Ксюша. – Пристегнись, не забудь.
Она вышла из рубки, я застегнул на пузе пряжку противоперегрузочного ремня, а Чернуха повернулась ко мне и выразительно повертела у виска указательным пальцем.
– Все нормально! – Я попытался ее успокоить.
– Какое к дьяволу тут нормально? – не скрывая сарказма, поинтересовалась она. – Я чуть до дна океана от стыда не провалилась. Зачем ты Чайке про нас сказал?
– Ты думаешь, она дура и не понимает, чем мы три дня с тобой занимались?
– Это не объяснение. Про любого человека известно, что он каждый день справляет нужду. Но если у него с головой все в порядке, он не будет этого делать у всех на виду. По твоей логике нет смысла идти за кусты, ведь и так все знают, что ты это иногда делаешь.
– Но мы ни у кого на виду ничего не делали, – попытался парировать я. – И в рейде, кстати, ты сама не особо скрывала, что спишь одновременно с двумя мужиками.
– Но это формально были мои мужики! Ты что, не понимаешь разницу? Муж с женой тоже не скрывают особо, что ложатся друг с другом, прилюдно целуются, и все норм. Но кому придет в голову прилюдно целоваться с любовником?
У меня отлегло от сердца. Поначалу, когда Чернуха только начала этот разговор, я подумал было, что действительно сказал лишнего и понапраснуобидел Чернуху, что мне, возможно, надо у Вершинского другую химию попросить, для лечения головы. Но после последней фразы Чернухи я понял, что все наоборот, и это ей надо мозги прочистить.
– Формально твои? – уточнил я.
– Ну… – Чернуха замялась. – Ну, а как сказать?
– Вполне понятно сказала. Выходит, по аналогии, Чайка, формально, моя женщина?
Чернуха промолчала, обдумывая, а я добавил:
– Выходит, выходит. И вот, моя, формально, женщина, сейчас пошла шпилиться с твоими, формально, двумя мужиками. Ты об этом знаешь, я об этом знаю. Они все об этом знают. Но мы с тобой при этом должны скрывать тонкости наших отношений? То есть, формально, ты не моя женщина, а какая-то моя тайная страстишка? Ты эту роль хочешь в моей жизни играть?
– Не знаю. Мне было бы хорошо с тобой без всех.
– Хочешь честно скажу? Мне тоже. Но мы живем такой жизнью, в которой нормальным нет места. Нормальные люди не колятся дыхательным грибком, не идут в море и не сражаются там с биотехами. Нормальные живут в Метрополии, ходят в школу и на завод работать, заседают в парламенте или косят лужайку у дома. Вот там, в Метрополии, место нормам. Потому что без них там нельзя. Но мы выбрали другую жизнь. Или она нас, так вернее. Выбрав жизнь охотников, мы уже, с гарантией, ненормальные. Причем главная наша ненормальность – отказ от следования такому базовому инстинкту, как инстинкт самосохранения. Мы действуем вопреки ему. Иначе сдохнем в глубине. Точнее мы и так, скорее всего, сдохнем в глубине, но чем менее нормальными мы будем, тем дольше продержимся.
Чернуха слушала молча, чуть поджав губы, а я ощутил, что химия Вершинского начинает действовать на меня. Все мышцы расслабились, а мысли стали грузно ворочаться в голове.
– Но если мы отказались от следования первому базовому инстинкту, можем ли мы цепляться за нормы в следовании второму? – напрямую спросил я. – То есть, с одной стороны, мы, типа, должны уходить в глубину с гарпунным карабином, грибком в крови и голой задницей вместо брони, а с другой сохранять моногамные отношения и кушать в кубрике салатики со своей, формально, женщиной?
– Разве то, что мы охотники, мешает нам оставаться людьми? – спросила Чернуха, не мало меня озадачив.
– Людьми? – уточнил я, чувствуя, как начинает плыть перед глазами. – Ты хочешь сказать, что у всех людей по всему миру одинаковые нормы для секса? Нет полигамии, нигде, нет странных обычаев…
Я несколько раз моргнул, и продолжил, едва шевеля губами:
– Я не хочу врать. Ни Чайке, ни тебе. И не хочу, чтобы мне врали. У меня такая химия. Динозавровая. Я при тебе Чайке сказал все… Сейчас. Потому что… – Я изо всех сил собрался с мыслями. – Потому что лучше знать, чем выдумывать. Я не хочу думать, кто где, с кем и что делает. Это позволит мне не думать об этом, а думать я не хочу.
Последние слова я едва выговорил, но видел, что Чернуха меня поняла. Как минимум, смысл слов. Возможно и то, что я этими словами хотел сказать. В любом случае, у нее было время подумать и все же понять мою мысль.
Глава 18. «Соблазн»
Чернухе нельзя было спать, пока мы двигались в океане, так что ей приходилось колоть стимулятор дозу за дозой, чтобы нормально соображать и вести батиплан сложным противоторпедным маневром. Мы же с Ксюшей еще пару раз сменили вахту в стрелковом комплексе. И хотя иногда казалось, что
