Штурм бездны: Коллаборация - Дмитрий Валентинович Янковский
– Ну, тут ты прав, – согласился Викинг. – Если адмиралтейству такие данные предъявить, там все в штаны навалят, и пойдут на очень многое, чтобы это замять.
– Вот, верно.
– Но я далек от мысли, что такой дьявольский план мог прийти в голову шестнадцатилетнему подростку.
– Ага. – Я усмехнулся. – Это потому, что ты с ним не разговаривал.
Викинг хмыкнул и взял у меня планшет.
Глава 23. «Скрытые файлы»
Поутру в мою каюту постучал Викинг. Я не без труда выдрал себя из объятий сна, секунд пять очухивался, протирая глаза, затем включил свет, прошлепал босыми ногами к двери и открыл замок.
– Короче, я папки восстановил, – с порога отрапортовал Викинг. – Но там вот совсем ничего интересного. Отчеты, отчеты, отчеты. И да, одна папка с этим детским докладом про рыбок. Ни про баралитол, ни про мутации ни слова.
– Странно. – Я пропустил Викинга в каюту и запер дверь. – Хочешь сказать, ты стал свидетелем первого случая, когда меня интуиция подвела?
– Ну, знаешь, как говорят, иногда и обезьяна падает с дерева, – ответил он и положил планшет на столик.
– Ты сам главное не упади. Что там конкретно про рыбок?
– Я особо не вникал.
– Не вникал, но заливаешь, что ни про баралитол, ни про мутации, там ничего нет.
– Не гони, Долговязый. Не выспался, тебе хреново, не надо на мне срываться. Я не сказал, что не читал. Я сказал, что не вникал в суть доклада. Я все прочел, там что-то про пищевые цепи, планктон, и тому подобное. По нашей части ноль. Но я планшет принес, сам посмотри. Папку я назвал «24—200» и запаролил, чисто на всякий случай, индексом.
Это меня удивило. Не просто как-то слегка, а в полную силу. И больше всего меня удивило не то, что Викинг установил на парку пароль, это, в принципе, могло иметь смысл, как он выразился, на всякий случай, а скорее то, что он впрямую не назвал мне пароль, а лишь намекнул на него. Да еще так намекнул, что никто, кроме членов нашего взвода и руководства базы «Крысолов» не поняли бы ни о каком индексе идет речь, ни каков он, этот индекс. Сделать так Викинг мог лишь по одной из двух причин. Или если нашел доказательства, что нас подслушивают, либо у него возникло подозрение, что нас подслушивают. Если так, то выяснять у него вслух ничего не надо, а надо отпустить его с миром, открыть папку, и разобраться самому.
– Перестраховщик, – пробурчал я. – Ладно, спасибо. Я бы еще полчасика вздремнул, а потом займусь.
Еще больше меня удивило, что Викинг не попытался мне ничего объяснить жестами Языка Охотников. Ну, допустим, заподозрил он, что нас слушают, в принципе такое возможно, хотя я не представлял, в какой момент Светлана могла подцепить мне или кому-то из нас «жучка». Но если он жестами не стал говорить, значит он подозревает, что за нами еще и подсматривают. А это уже намного серьезнее, потому что нарушало парочку законов, например, закон о запрете на производство порнографии посредством установки скрытых камер. Мы на своем корабле могли чем угодно заниматься, и если руководство «Тапрабани» нас не только слушало, но и смотрело, на них можно такую телегу накатить, что мало никому не покажется. Если же еще на видео окажется голая Рипли, так и вовсе.
Проводив Викинга и закрыв за ним дверь, я вернулся в кровать и задумался. На корабль никто проникнуть не мог, это точно. Тем более, в каюту. Значит единственное возможное место установки «жучка» – наши мундиры. Мой сейчас висит на спинке кресла, и если на ткань кто-то подсадил камеру, она вполне может снимать все помещение. Если так, включать планшет и открывать папку нельзя – при должном разрешении и пароль увидят, и прочтут послание, если Викинг его мне оставил в папке.
Я укутался в одеяло, для вида сходил в санузел, вернулся, и накинул одеяло на спинку кресла поверх мундира. Заэкранировав гипотетическую камеру таким образом, я придвинул к столику другое кресло, включил планшет и открыл папку, введя пароль «DIP». В ней содержалось несколько файлов относящихся к докладу Дикого Димки, и файл, названный «Читать в первую очередь Викинг». Я ткнул в иконку и прочел:
«Ты был прав насчет мелкого гаденыша. Хитрый перец, да еще и крученый сразу на две стороны. Он спер у ученых с десяток камер ССА-12, которые они устанавливают в оперение птиц, на рыб цепляют. А гаденыш с их помощью собирает компромат на всех, до кого руки дотянулись. Все, что он снял, хранилось в папке, затем он все стер вместе с докладом, но я уверен, у него есть дубли, иначе смысла нет. К ученым он притерся не просто так, и они ему позволяют многое не от большой к нему любви. Там на девочку-тренера такой компромат, что она, думаю, много на что пойдет, чтобы это утаить. Ну и на других тоже нормально. В основном в его прицел попали люди, во власти которых перевести его с камбуза в научный отдел и оформить стажером. Есть запись, где он об этом просил научного руководителя, она ему отказала, и он, видимо, с нее начал сбор компромата. И преуспел не слабо. На станции нравы достаточно свободные, и тут оно может и не выстрелит, тут друг о друге и так, наверное, все всё знают, но вот если вынести сор из избы, отправить в НИИ, которому принадлежит станция, то шороху будет много и надолго. Сам посмотри файлы, поймешь о чем я. Но главное не в этом. Мы с тобой сами конкретно спалились про баралитол. В исследованиях гаденыша о нем ни слова, а мы распустили языки, говорили про неучтенный баралитол, и теперь у щенка такой козырь в рукаве, которым он нас всех может прихлопнуть разом. Вообще без затей. Заодно этим козырем он может прихлопнуть весь отряд охотников, включая базу „Крысолов“ с ее производством скафандров. Так что ты подумай, как из этого выкрутиться раньше, чем гаденыш начнет нас этим шантажировать».
Сказать, что сообщение меня ошарашило, значит не сказать ничего. Меня реально, словно взрывом контузило, а затем первой реакцией, конечно, была злость. За такое можно и за борт отправиться, хотя, конечно, не на «Тапрабани». Тут, упади за борт, сразу сработают все датчики по периметру, которыми себя любят обезопасить гражданские, тут же поднимут тревогу…
Мысль развивалась, и я себя одернул. Ну, не хватало еще всерьез обдумывать убийство ребенка. Пусть и гаденыша, как его, вполне справедливо, назвал Викинг.
Я нажал кнопку селектора и вызвал рубку.
– Слушаю! – отозвался из динамика голос Рипли, стоявшей на вахте.
– Бодрый вернулся?
– Нет.
Это уже никуда не годилось. На нас, возможно, совершено информационное нападение, а личный состав питонов выгуливает и разбрелся по всей станции, барракуда дери. Плавучий бордель прямо, а не кластер исследовательских мощностей.
Я продышался и взял себя в руки. Надо было глянуть файлы, хотя я примерно представлял, что увижу. Ожидания вполне оправдались. Секс, снова секс, секс с двумя мужчинами, мастурбация, мастурбация с большими затеями, гомосексуальная мастурбация троих девушек, включая выдавшую мне планшет, и даже зоофилия девушки-тренера с дельфинами. Да, нравы у гражданских оказались те еще. Мы, конечно, в «ночь непослушания» рядом с Керчью тоже себе позволили некоторые вольности, но до таких выступлений нам было как от Мадагаскара до мыса Горн.
Я задумался, как поступить. В принципе, камеру гаденыш мог подцепить либо одному мне на галерее при первой встрече, либо мне и Бодрому. Вряд ли Дикий, зная, что Бодрый со Светланой оправились совершить половой акт, не подцепил кому то из них камеру. И выгоднее ее было подцепить Бодрому. Не в стиле гаденыша было упускать шансы.
Оставался, конечно и третий вариант. Дикий никому из нас камеру не подцепил. Это тоже возможно. Что делать в этом случае, я пока не думал, хотя ясно было,
