Штурм бездны: Коллаборация - Дмитрий Валентинович Янковский
– Это всегда пожалуйста. – Светлана улыбнулась. – Вот трап, он ведет из пирсовой зоны на нижнюю галерею, это всего пятнадцать метров над ватерлинией. А дальше можно подняться на верхнюю палубу, если не лень карабкаться. Лифты тоже есть, но они в другой части станции, далеко от эллингов, обеспечивают перемещение сотрудников между лабораториями. Вы в перемещениях не ограничены, просто соблюдайте таблички, не входите туда, куда посторонним вход воспрещен, потому что там, чаще всего, стерильные зоны.
– Спасибо! – поблагодарил я.
Из вежливости Рипли пригласила Светлану осмотреть корабль, но та отказалась, сославшись на занятость. В конце она рассказала, как найти камбуз и когда по регламенту приемы пищи. Оказалось, что мы еще успеваем на ужин, чем мы и поспешили воспользоваться, чтобы не опустошать запас концентратов на камбузе «Стремительного».
На самом деле все, кроме меня, хорошо отдохнули, пока я стоял свою последнюю вахту перед заходом в эллинг «Тапрабани», поэтому у народа начали возникать идеи часок отдохнуть после ужина, а затем спуститься проведать инженеров на дне, заканчивающих строительство базы. Я же таким желанием не горел. Можно было попросту приказать всем отдыхать до утра или усадить читать документацию к вверенной нам новой технике и вооружению, включая совершенно новые для нас роботизированные пулеметы «КСП-45», установленные на амфибии, но у нас во взводе такое было не принято. Мы ведь не просто считались бойцами одного подразделения, мы были друзьями, даже если уж совсем честно, одной семьей, кланом, и это возлагало на меня не только и не столько права, сколько большую, чем у других, меру ответственности. Поэтому, вместо раздачи приказаний, я предложил Баку занять радиорубку «Стремительного», настроить гиперволновые средства связи и оповестить инженеров на дне, что мы прибыли и готовы к каким-то формам взаимодействия.
Идею мою восприняли достаточно вяло, но быстро оказалось, что гиперволновая связь из эллинга не работает, мешает экранирующая металлическая обшивка «Тапрабани», поэтому Викингу с Рипли пришлось натягивать на себя аппараты воздушного типа и осваивать оба колодца для погружений – один в специальном герметичном отсеке «Стремительного», другой в днище «Тапрабани». Но от второго у нас еще не было ключа, и мы отправили Бодрого к Светлане, чтобы ускорить процесс создания дубликата.
Эта кипучая деятельность быстро всех захватила, а заодно все вспомнили, что глубина не любит поспешности, а любая победа требует подготовки, и что опуститься на дно океана, даже с нашим опытом, это не хвост от скумбрии обглодать.
Через час мы с Баком разобрались с управлением в водолазном отсеке. Это было герметичное помещение, типа очень большого шлюза, которое можно было задраить, заполнить водой, открыть нижний люк, и нырять, сколько заблагорассудится. Затем можно выдавить воду избыточным давлением, стравить его и дальше использовать отсек, как обычный. Что собой представлял колодец «Тапарабани», мы не могли выяснить без ключ-карты, а Бодрый, которого мы за ней послали, куда-то запропал, да и еще и горошину гарнитуры в ухо не вставил. У него в последнее время с дисциплиной вообще были не лады, но срывы у каждого из нас бывали, так что я по этому поводу не особо грузился.
Все были заняты делом, кроме меня, поэтому ничего не оставалось, как самому карабкаться по трапу и искать заблудившегося Бодрого. Трап вывел меня на нижнюю галерею, оттуда открывалась роскошная панорама океана с высоты пятиэтажного дома, а закатное солнце, стремящееся скрыться за горизонтом, в значительной степени добавляло красоты и без того живописному виду. Я даже постоял немного, подставив лицо едва заметному западному ветру, подышал соленым воздухом, и хотел было уж двинуться дальше, но вздрогнул от неожиданности, заметив, что на галерее я не один. Всего в трех шагах от меня, спрятавшись за стальным кожухом пожарного гидранта, притаился парнишка, на вид лет пятнадцати. В моем представлении детям тут вообще делать было нечего, а этот и вовсе выглядел странновато. Взгляд живой, яркий, пронзительный, а тело щуплое, видны на нем были следы недавнего очень голодного прошлого.
– Ты кто? – вырвалось у меня по-английски.
Паренек не спускал с меня взгляда, пожирал глазами мой темно-синий мундир, глубинный кинжал на поясе и эмблему отряда охотников на бляхе поясного ремня, с чайкой, розой ветров и двумя скрещенными якорями.
– Вы же русские, я за вами подсматривал с трапа, – ответил он по-русски.
– И ты?
– Ну, да…
– Ну, вылезай, если русский. – Я улыбнулся. – И ради чего ты за нами подглядывал?
– У вас «Рапид» довоенной постройки. Это крутой корабль. Специально предназначенный для ведения боевых действий в океане. И амфибия на корме. Я заметил, еще когда вы подходили к станции. Потом решил посмотреть поближе.
– А еще ближе посмотреть хочешь? Ну, из рубки, например, или залезть в отсеки амфибии?
– Шутите? – паренек напрягся.
– Нисколько. Я же вижу, тебе интересно узнать про охотников. А мне интересно найти одного из своих бойцов. Я командир взвода, а один из наших отправился найти Светлану, офицера по связям…
– А, да, по связям она молодец. – Паренек прыснул коротким смешком. – Они там с вашим бойцом как раз этим и заняты у нее в каюте. Связями. Половыми.
Я озадачено крякнул. Из уст подростка это прозвучало несколько странно, вызвав достаточно мощный психологический диссонанс. Но я сдержался, не стал делать никаких замечаний. Тем более наш Бодрый славился любовными похождениями и раньше, так что такой подход к выполнению служебных обязанностей меня нисколько не удивил. Удивило скорее, насколько быстро Бодрому удалось охмурить Светлану. Впрочем, тут еще неясно, кто кого охмурил, судя по саркастическому замечанию паренька. Похоже, офицер по связям тут славилась широкими связями, если даже подростку об этом известно, хотя я вообще не мог понять, что он делает на биологической станции в океане.
– Ты и за ними подсматривал? – спросил я напрямик.
– Да чего там смотреть? – Паренек пожал плечами. – Ничего нового. Стоит новому мужику появиться на станции, все по стандартной схеме. Вы не волнуйтесь, это не надолго, она быстро кончает.
– Тьфу на тебя! – Я все же дал волю чувствам. – Прекрати пошлить. Не мал ты еще в это лезть?
Паренек сощурился, и мне стало стыдно. Он об этом только говорил, а мы в свои шестнадцать лет уже девственности лишились. Может кто и мог бы осудить ранний интерес к сексу, но только не я. Да и ранний ли он в его возрасте? Вообще, не моего ума это дело.
– Ладно, замяли, – примирительным тоном произнес я. – Предложение полазать по кораблю остается в силе. Но ты отвечаешь на два вопроса. Что ты делаешь на станции и как тебя звать.
– А оно вам надо?
– В смысле?
– Ну, какая разница, кто я, как меня звать, если вы не сегодня, так завтра, уйдете в глубину, и мы с вами больше никогда не увидимся?
– У тебя слишком циничный подход к жизни для твоего возраста, – заметил я. – Сирота?
– Ну, так, формально, нет. Но я сбежал из дома. Точнее сбежал я из школы, не хотел тратить год жизни на обучение в последнем классе.
– В последнем? Это сколько же тебе лет?
– Почти семнадцать.
– Выглядишь младше.
– Это потому, что год почти нечего было жрать. Да ну его. Не надо оно вам. Правда. Пойду я.
– То есть, прогуляться по нашему кораблю ты не хочешь?
– Хочу, – сухо ответил паренек. – Но мне надо на камбуз, посуду мыть после ужина.
– Так ты тут официально?
– Ну, да. Взяли юнгой, типа. Я со школы сбежал, потому что хотел работать в океане. Вот, работаю. Тарелки мою.
– Выходит, твоей мечте это не совсем соответствует?
– Я знаю, зачем я тут.
– Не поделишься? – спросил я с легким нажимом.
– Может и поделюсь, но когда закончу исследование.
– Что, прости? – От удивления я вздернул брови.
– Это мой билет в отряд охотников, – ответил паренек, опустив взгляд. – Разведаю некоторые детали, напишу в адмиралтейство, и они меня сразу возьмут. И не в учебку, как салагу, а сразу на базу.
– Гальюны чистить тебя возьмут, – с усмешкой ответил я. – Тут тебе не нравится тарелки на камбузе мыть, а там тоже самое делать придется.
– Не придется. Я тут такое узнаю, что стану
