Темна вода во облацех - Александр Федорович Тебеньков

— Фонари погасите! — приказал он.

Глаза постепенно привыкали к скудному рассеянному сводом свету, становились понятными истинные размеры этого зала. Но его обстановка лишь угадывалась.

Стена из тесаных подогнанных камней делила зал на две неравные части, но до свода не доходила, и ее торец был в нескольких шагах от них. «Комната» слева казалась пустой, а справа по-над стенами просматривались бесформенные предметы в виде высоких камней с плоскими верхушками.

— Значит так, руками ничего не трогать, только смотреть. Виктор Анатольевич налево, Сергей направо. Саша остается со мной, — негромко сказал Банник. — Без шума, криков и воплей — вперед!

Он взял фонарь Волкова, включил и тоже направил вверх. Стало немного светлее, можно было без труда следить, как две фигуры, подсвечивая себе фонарями, медленно продвигаются вглубь зала — каждый в свою сторону.

Вдруг слева, оттуда, куда ушел Тимошкин, послышался отчетливый звук падения, невнятный возглас, потом, через паузу, крик:

— Николай Осипович! Сюда, сюда! Ко мне!

Волков напрягся, всматриваясь в плотный полумрак. Команды не было, но в любой миг он был готов ринуться следом.

— Что случилось, Виктор Анатольевич? — спокойно, по-будничному, спросил Банник, почти не повышая голоса. — В чем дело?

— Это невероятно! Это... Это черт знает что! Идите сюда, посмотрите сами!

— Что вы там нашли?

— Здесь рисунки, Николай Осипович! Это... это невероятно! Здесь наскальные рисунки! Мировое открытие!

— Это древняя картинная галерея, Виктор Анатольевич. Или студия первобытного художника, — Банник даже усмехнулся. — Осмотрите ее, потом скажете свое мнение... И я просил — без криков и воплей, пожалуйста.

Судя по всему, Шишков доставшееся ему помещение исследовал не торопясь, тщательно и методично. Как учили при обыске — слева направо, по часовой стрелке осматривать каждый предмет, затем то, что находится посредине. Луч его фонаря не метался по сторонам, последовательно двигался вдоль стены, уходил то вверх, то вниз... Перемещался достаточно быстро, профессионально. И никаких звуков с той стороны не доносилось.

Слева же... Тимошкин напрочь забыл предупреждения Банника. Было видно, как луч его фонаря прыгает, скачет по стене, задерживаясь на мгновение на одном месте, и снова пускаясь в пляс. И слышно было, как Тимошкин тихонько повизгивал, словно от изумления, что-то бормотал неразборчивое, и даже хихикал, окончательно потеряв контроль над собой.

«Да он там, наверное, в восторге слюни пускает!» — подумал Банник, прислушиваясь.

Фотокорреспондентом центральной газеты Тимошкин числился лишь по легенде, на самом деле Банник взял его в экспедицию как археолога, этнографа и искусствоведа, специалиста по пещерным наскальным рисункам. В силу своей профессии фотографировать он умел вполне профессионально, и по пещерам лазить ему тоже приходилось... Его неумеренные восторги Баннику были абсолютно понятны, а значит, и оправданы.

— Николай Осипович! — раздалось приглушенно справа, и Банник подобрался. Шишков по пустякам голос подавать не станет. Неужели... неужели, то самое?

Да, да, скорее всего, именно то. Луч фонаря остановился в самом дальнем углу.

— Слушаю, Сергей!

— Николай Осипович, здесь скелет.

Ну вот, так и есть.

— Мумия? — быстро спросил Банник.

— Местами. А так — чистенький.

— Понял тебя. Осмотреть можешь? Только осторожно.

— Та-ак... Скелет, скорее всего, мужчины, частично мумифицирован. Рост сто восемьдесят — сто восемьдесят пять. Лежит на спине. Волосы длинные, белые, зубы все на месте. Поза естественная, признаков насильственной смерти не наблюдается... Лежит на сооружении, напоминающем кровать — деревянная рама на подставках, переплетенная широкими кожаными ремнями.

— Сергей, посмотри левую руку.

— Понял... Та-ак... Отсутствуют два пальца — средний и указательный... Костная мозоль на лучевой — прижизненный перелом, сращивание хорошее.

— Все, Сергей, заканчивай... Саша, — обратился Банник к Волкову, — а ты тащи сюда нашего корреспондента — хоть за шиворот, хоть пинками.

Подошел Шишков, бегло осмотрев все по второй стене, остановился в ожидании следующих указаний. Дисциплина!..

А с Тимошкиным случилась заминка. Но через минуту появился и он, спотыкаясь, оглядываясь, подгоняемый Волковым.

— Николай Осипович, ребята, вы только гляньте! Это же открытие мирового масштаба! — Он остановился перед Банником, направив свет фонаря ему прямо в лицо. — Надо немедленно все заснять, зарисовать! Это... это!..

Волков забрал у него фонарь, направил луч света на свод пещеры... Вот и он тоже знает службу. Молчит, ждет. Впрочем, его это все мало касается. До лампочки — что пещеры, что рисунки, что скелеты... И тем счастлив. Меньше знаешь — крепче спишь. А крепче спишь — шире морда и надежнее нервы.

Когда выбрались из пещеры, солнце стояло на закате.

Банник указал место для палатки на площадке под большим, вросшим в землю валуном — «Ночью здесь прохладно, ветерок с вершины, с ледника!» — и сел в машину на переднее сидение. Дверцу закрывать не стал, закурил.

Ну, вот, исполнилась мечта идиота... Это ж сколько было шансов? Один на миллион, на миллиард?

Впрочем, уже неважно. Главное, правильно использовал свои возможности, чтобы оказаться в нужном месте в нужное время. Что произошло — то произошло. Случилось бы что-то другое — думал бы сейчас по-другому... Или ничего совсем не думал. Скажем, не стал бы летчик обходить грозовой фронт над Средиземным морем, ударила бы молния в самолет...

Бело-серая шапка над вершиной клубилась и таяла, облака редели, утончаясь и исчезая на фоне темнеющего неба... И вот, наконец, предзакатные лучи высветили всю вершину, окрасив ее в нежные розово-желтые тона.

Банник не выдержал, вышел из машины и почти бегом поднялся по склону, где по соседству с белыми валунами торчали из песка несколько угловатых камней. Сел в знакомое углубление, откинулся спиной на еще теплую, шершавую поверхность...

Вот теперь, наконец, все. Все вокруг так, как в ту пору — сотни, а, пожалуй, и тысячи лет назад...

6

— Обычно я входил в пещеру, освещая путь обыкновенным светильником — половинка сушеной тыквы, обмазанная глиной изнутри и заполненная жиром, в котором плавал фитилек. Света, сам понимаешь, такое устройство дает немного, двигаться приходилось почти на ощупь. Но за вторым поворотом ставил светильник на высокий камень сбоку и проделывал те самые манипуляции, что сегодня перед тобой. И дальше шел, привычно держа светящийся шар над головой...

Чем я занимался на поверхности, практически не помню. Вернее, снились мне только отдельные моменты... Скажем, такая картина, которую я, впрочем, и сейчас вижу не очень четко. На большой утоптанной площадке я стою в центре круга из темнокожих туземцев: мужчины отдельно, женщины отдельно. У многих мужчин в руках копья. Кстати, у всех женщин начисто бритые головы. Все разрисованы узорами из красной и