Темна вода во облацех - Александр Федорович Тебеньков

А я сижу, смотрю на цветное фото пятьдесят на шестьдесят, и заново переживаю те самые сны. Только наяву... Узнал я ту гору — из моего сна. Ракурс, под которым она была снята — тот самый. Именно такой я любовался ей на протяжении многих, многих лет. Вот небольшое нагромождение скал на переднем плане — среди них я отдыхал вечерами и смотрел в ночное небо... Вон та лощинка, где круглосуточно ожидали моего появления специально на то предназначенные люди... И те два громадных валуна, меж которыми скрывался вход в мою пещеру... И плотно утрамбованная площадка, на которой я проводил все обряды...

Под фотографией лаконичная надпись: «Гора Килиманджаро, Экваториальная Африка, Танзания».

С трудом я избавился от девушки и от врачей неотложки. Едва до утра дотерпел, кинулся на розыски фотографа. На мое счастье Кобрин оказался в Москве, встретился я с ним тем же вечером там же в ЦДЛ.

Не буду напрягать тебя разными всякими подробностями. Беседа пошла тяжело, парнишка оказался с пионерским гонором — всё ему, видишь ли, интересно, всё ему надо знать!.. Пришлось слегка надавить.

Словом, он недавно по командировке проехал Танзанию и Кению, тамошние заповедники. Снимал много, в основном зверушек. Ну и другую местную экзотику. А к горным пейзажам у него действительно склонность. Альпинист по призванию.

В итоге изъял я четыре отснятые пленки, заставил вычертить на двухверстке маршрут — как он его помнил. Ну, естественно, взял подписку о неразглашении. И отпустил с миром. По-моему, он даже радовался, что легко отделался. Ты же понимаешь, сделать человека не выездным — раз плюнуть, а с его-то профессией...

Было это дело осенью прошлого... ну, уже позапрошлого года, а в апреле мы вылетели в Танзанию спецрейсом Аэрофлота — человек пятнадцать дипломатов, торгашей и строителей, и нас четверо: два биолога — я и Шишков, переводчик, а по совместительству охранник Саша Волков и фотокорреспондент «Комсомолки» Тимошкин.

Даже по карте, и даже самолетом не так уж близко: Москва — Рим — Каир — Могадишо... и, наконец, Дар-эс-Салам.

Встретили нас не слишком радушно, чувствовалось, что ребята загружены выше крыши. Секретарь посольства поприветствовал от имени посла, а потом спихнул пресс-атташе — слишком мы фигуры незначительные. Мы не афишировались. Чем незаметнее, тем для наших целей лучше.

Устроили нашу четверку в какой-то третьеразрядной гостинице, предупредили, что при общении с аборигенами английский не в почете. Если уж не знаешь суахили, то предпочтительнее немецкий. Изначально-то Танганьика была немецкой колонией, это после первой мировой англичане все к рукам прибрали. Среди местных немало немцев, и коренное население «шпрехает» более-менее.

Официально наша цель — изучение фауны климатических зон ареала горы Килиманджаро, и особое внимание мы хотели бы уделить кальдерам местных вулканов, а также гротам и пещерам в ее окрестностях.

За пару дней формальности с местными чиновниками решили, получили карт-бланш на исследования. К советским относятся там с пиететом, поскольку власти решили идти «по некапиталистическому пути», строить в стране «африканский» социализм. Поэтому наши уже лет десять гонят им немерено займы, кредиты, специалистов, технику, строят что попало и где попало. Каждый день в порту непременно разгружается хотя бы один наш сухогруз, да еще парочка ждет очереди на рейде...

Взяли напрокат «Лендровер», загрузились и двинулись, Шишков за рулем. До городка Моши по асфальту, дальше грунтовкой до деревеньки Мвека. Ну а потом уже без всяких дорог и тропинок. Высота тысячи полторы-две, примерно как в Архызе или на Иссык-Куле, пейзаж вокруг соответствующий — с поправкой на тропики: гористая саванна.

Представь себе, нашли сразу. И фотограф правильно начертил, да и я другой памятью помнил.

Определились с местом для лагеря, подогнали машину.

Чуть выше по склону из земли торчала скала, похожая на плавник акулы или на парус швертбота, а рядом два больших белых валуна. Вход в пещеру — между ними. Устроен по-хитрому. Смотришь прямо — не видно, надо пройти вперед, заглянуть под камень. Тут и открывается отверстие, заросшая кустарником дыра метр на полтора.

Зажгли фонари, полезли.

Темно, сухо, воздух прохладный, слегка застоявшийся.

Спелеологией я никогда не занимался, но потеснил Тимошкина, занял место впереди. Его отправил замыкающим.

Понимаешь, я чувствовал себя в этой пещере, как у себя на даче. Не было здесь ни одного укромного уголка, где бы ни ступала моя нога, не было кусочка стены, которого бы ни касались мои руки. Здесь все было мое!..

Сбоку открывались проходы — щели, дыры, низкие своды, мы туда, естественно, не совались. Главный ход метров через пятьдесят привел в большой зал, что-то вроде грота — пять на десять. Стены из сплошного камня, под ногами плотный ровный песок. Потолок высокий, метра четыре, тоже скалистый... И все, дальше хода нет!

Гвардейцы мои были явно разочарованы. Рассчитывали, видимо, обнаружить здесь тонны две золотых слитков да три чувала с алмазами — «Копи царя Соломона» все в детстве читали. А тут — пусто, хоть шаром кати!

«Что дальше, Николай Осипович?»

А я им — «Пилите, Шура, пилите!»... В смысле — «Ищите, ребята, ищите!»

Ничего они, конечно, не нашли, хотя все облазили, и это был хороший признак.

У меня тут, слева от входа, была сложена из тесаных каменных блоков лесенка в семь ступеней, по ней я попадал на узкую площадку, практически невидимую снизу. Лестница разобрана, блоки свалены у противоположной стены.

Шишков и Волков нагнулись, подставив спины, Тимошкин меня подсадил. Я сбросил им веревку, они следом поднялись ко мне.

Здесь, в углу площадки должен был быть ход, почти лаз. Но его не было. Два шага в глубину штрека — и тупик. Но я знал, что он есть и потому в свете мощных фонарей разглядел аккуратно выложенную стенку метр на метр. Камни подогнаны друг к другу, не знаешь — не догадаешься.

Пришлось послать Шишкова с Волковым за ломом, киркой и лопатой...

Ход вел вниз с небольшим наклоном, и через несколько шагов перед нами открылся еще один зал, вдвое больше, чем первый... Как жаль, что света наших четырех фонарей недоставало, чтобы охватить взглядом его полностью!

Я шагнул вправо и сел в кресло, сделанное из слоновьего черепа. В мое кресло.

Мои спутники, кажется, даже не заметили этого. Они жались друг к другу, лихорадочно водили фонарями из стороны в сторону... Ну и правильно, разве сходу тут сориентируешься!

5

Банник поставил фонарь на подлокотник кресла, направив