Внутренние. Дневник из другого мира - Екатерина Дмитриевна Тренина
Но когда она при виде меня встала на ноги, я увидела характерную черту почти всех отделенных: ее ноги стукнули об пол. Интересная пара.
Вера креативная и естественная. Виро влюблен в нее по уши. Это на руку эксперименту.
Ребята уже знали правду. И если до моего появления радовались родным и друг другу, то мое появление, да еще в белом халате (тут я сглупила), донесло до них всю информацию и на уровне чувств.
Вера отреагировала первой: присела на корточки, закрыв лицо руками.
Виро помрачнел и, повернувшись к матери, стал смотреть ей в глаза. Его губы затряслись. Мать заплакала. Ей казалось, она уже выплакала все слезы, но взгляд сына вскрыл еще один родник.
Это сложный момент способа с правдой. Один он стоит того, чтобы изобрести второй с ложью.
Но я все равно выбираю его. В данном случае реальность, как камень, тяжелая, но на нее можно опереться, когда она уляжется. Нам сейчас как никогда нужна была опора.
Несколько дней все вставало на свои места. Родители, близкие, друзья ломанулись прощаться с Виро. Вера металась в ужасе под потолком и раза три выходила в окно, но зависала на полпути, так как не пускала сцепка с Виро.
Виро попросил оставить его одного и чтобы никто к нему не приходил, кроме медсестры и врача, которые долечивали его раны после падения. Даже меня он попросил не приходить хотя бы сутки. Хотя по программе эксперимента с правдой я должна проводить рядом с ребятами по полдня.
Потом Виро вышел сам. Когда врач разрешил ему вставать, он вышел на прогулку по коридору и, пройдя четыре раза мимо моего кабинета, остановился перед ним и постучал.
– Я хочу ее отделить, – серьезно и спокойно сказал он.
– Весь наш отдел будет тебе помогать в этом деле. Спасибо тебе.
И потекла работа, словно ручей. Показался еще один плюс метода: не нужно притворяться и что-то наигранно говорить. Какая-то легкость ощущалась во всем пространстве и действиях.
Виро рекомендовалось погрузиться в свою жизнь и прожить эти два месяца от всей души. Он сосредоточился на задании даже с неким упоением. И процесс давал ему удовлетворение. По жизни парень был большой молодец, и для двадцати двух лет он прожил яркую, счастливую, успешную, насыщенную жизнь. Он успел построить качественные отношения. У него были верные друзья, с тринадцати лет объединившиеся в одну тусовку, прекрасная история любви и отделения с Верой, теплые отношения с родителями и младшим братом, который немного приоткрыл перед ним тему родительства. Он успел немного попутешествовать. Водил машину. Играл на гитаре и был популярен в школе. Выбрал институт сам, и учеба ему в основном нравилась. Успел в полной мере пожить как студент отдельно от семьи. Занимался волонтерством в приюте для собак и искренне считал, что немного послужил миру. Понимание этого успокаивало Виро и давало ему силы ставить точки.
Этот процесс благотворно влиял на отделение. Осознавая и переосмысляя свою жизнь, Виро видел свою ценность. И от этого легче отпускал Веру в свой путь. Ведя свою жизнь на уровне Внутреннего, он не боялся идеальности и крутости Веры.
И я даже подумала, что, возможно, эта одна из тех немногих пар в этом мире, которые бы отделились на сто процентов сами по себе. Жаль, что с такими хорошими ребятами случилась такая беда.
Мы не нашли предполагаемой причины будущей смерти, ведь здоровье Виро было отменным. Для самоубийства тоже не было ни причин, ни предрасположенности. Мы склонялись к той мысли, что с Виро должен был произойти несчастный случай.
В работе с Верой тоже были свои плюсы. Она была творцом. Ее неустанное стремление усовершенствовать этот мир поражало и вызывало уважение. Например, на момент эксперимента она открыла сбор (для семей студентов и всех желающих привести общежитие в божеский вид) и на собранные деньги наняла рабочих и починила перила на лестнице, заодно сделав интересны дизайн каждого пролета в пять этажей. Сама красила, подбирала цвета, изучала, какие краски на какие поверхности наносить, и прочую сопутствующую обработку поверхностей. Притаскивала раздобытую древнюю мебель, чинила и перекрашивала ее, даже мозаику из битых плиток для ванной в центре одного из пролетов выложила. Еще сама смастерила витраж и попросила его установить в одно из окон.
Сложный, трудоемкий и совершенно альтруистичный процесс заворожил ее, и она днями и ночами работала над ним. Она хотела успеть его доделать, в случае если не получится отделиться. Это помогало ей сосредоточиться на себе и осознать ценность своей жизни и очень способствовало отделению.
Был всего один сложный момент в работе с ней.
Однажды она пришла ко мне и сказала:
– Я не буду отделяться. Уйду с Виро. Мы вместе родились – вместе и умрем. Не хочу без него жить. Да и несправедливо это.
– Это легкий способ. Из двух, что у тебя есть. Ты не бросишь своего Рожденного и не будешь испытывать вину. Ты поддержишь его, разделив с ним смерть, и он не будет на твоих глазах умирать. Он не будет тебя винить, а будет в восторге от твоего поступка. Да и весь мир посчитает тебя героем. Кроме меня. Потому что я знаю, что это легче, чем выбрать жить и испытать гамму негативных чувств от себя самой и от всех вокруг. Да, будут те, кто с тобой. Например, родители. Но и они в глубине души хоть один раз да подумают: жаль, что нельзя Веру на Виро поменять. На тебя упадет ответственность очень хорошо пожить. За двоих. И это тоже надо переварить. Как-то после этого остаться собой, а не должником Виро. Прожить жизнь на свой лад и избавиться от вины выжившего.
Вера помолчала.
И добавила:
– И еще мне было бы проще приготовиться к смерти и встретить ее лицом к лицу, а не барахтаться, спасаясь, когда она нагрянет, и не спастись в конце концов. Как-то это не окончено. Виро вон столько всего завершил, а я могу глупо уйти, борясь за жизнь и ничего не осмыслив. Могу даже не успеть попрощаться.
– А ты заверши. И поставь точки. Как этап жизни закрой. А дальше открой следующий этап, в котором ты попробуешь до последнего барахтаться и держаться за жизнь, и прими любой его исход. Зная, что и это твой путь, твоя жизнь такая. Тебе это выпало, а кому-то нет. И в этом ценность. Такой опыт прожить. Он может быть один из последних твоих опытов и уроков. Неужели ты
