Штурм бездны: Коллаборация - Дмитрий Валентинович Янковский
Поскольку речь шла именно о работе, а не о совершении подвигов, как десять лет назад, девчонки в строй возвращаться не пожелали, сославшись на необходимость воспитывать детей и вести хозяйство. И действительно, Рите скоро должно было стукнуть четырнадцать, она вступила в сложный возраст, полный неразрешимых подростковых противоречий, Мышка же, достигнув своего восьмилетия, превратилась в ребенка настолько пытливого, что занимала все внимание Чернухи. Чучундра в отряд тоже возвращаться не стал. То ли его не пустила Ксюша, с нее могло статься, то ли затянула гражданская жизнь, но, сколько мы его ни уговаривали – ни в какую.
В результате в отряд вернулись я, Бодрый, Викинг и Бак, сформировав четвертый отдельный взвод третьей роты, состоящий из одного отделения. Взводным назначили меня, командиром отделения Бака. Как только все формальности были улажены, Викинг помчался искать нам работу.
Интересно, что я был рад возвращению на службу не меньше, чем три года назад увольнению в запас. Главное, что мы, находясь в составе боевого подразделения, могли в полный рост пользоваться арсеналами, техникой, а так же поддержкой других подразделений и служб, при этом получая не слабые премиальные от инвестора, кроме положенного довольствия. Это нас увлекло, и мы с задором взялись за дело.
Поначалу мы выполняли задания по защите каботажных рейсов от пиратов, отбили три нападения, это привлекло к нам внимание, и нам стали давать все более выгодные задания. За два следующих мы года побывали на Кубе, в Чили на побережье Тихого океана, обогнули мыс Горн в составе экипажа ракетного крейсера, повидали ледяную стену Антарктиды, белых медведей на Таймыре и роскошные пляжи Австралии. А во время очередного возвращения на базу «С-34» узнали, что Рита поступила в учебку охотников, причем не где-то, а в Крыму, где мы сами учились, на озере Донузлав. В общем, решила продолжить дело приемных родителей. Уж не знаю, как к этому отнеслась Ксюша, но виду она не подавала никакого. Они еще больше сблизились с Чучундрой и помогали, чем могли, Чернухе.
Забавно, когда мы собирались выйти в запас, я мечтал о семейной жизни, с удовольствием ей пожил, затем меня снова увлекла охота, уже по новым правилам, а в семейной жизни мне как-то не нашлось места. Нет, Чернуха была мне рада, и Мышка тоже, но все у них было устроено так, что могло без меня обойтись, когда меня не было, а когда я приезжал в отпуск, мне приходилось выискивать, чем принести пользу.
Как-то раз, в последние дни очередного отпуска, я поймал себя на мысли, что жду, когда он закончится. Меня манил океан. Совсем не так, как в пору моей бурной юности, когда я мало что о нем знал, и больше пребывал в романтических фантазиях. Теперь все было иначе. Теперь я точно знал, что меня ждет среди пенных штормов и в темных глубинах, поэтому мечтал оказаться там.
Когда Рита вернулась из учебки с прозвищем Рипли, мы от души над этим поржали, потому что сами никогда не задумывались, насколько она стала похожа на Сигурни Уивер из фильма «Чужие» – крепкая, статная, и ростом почти с меня. И такая же грозная. В учебке ее не слабо натаскали, надо признать, и на салагу она не тянула нисколько, потому что много чего нахваталась от нас еще до учебки. Короче, нам пришлось принять и ее новый статус, и прозвище, которым она гордилась, и у нас в отделении стало на одного бойца больше.
Пока Рита была девчонкой, я ее почти не замечал, когда она закончила учебку и стала Рипли, это было забавным, но когда начали вместе служить, мы как-то очень быстро и крепко сдружились, не смотря на разницу в возрасте. Мне за тридцать, ей семнадцать. Но она как-то сразу себя так поставила, не в качестве дочки Чучундры и Ксюши, а скорее в качестве самостоятельной боевой единицы, словно мы сами ее нашли, выбрали, и зачислили в отделение.
Кстати, я порадовался, что Чучунда и Ксюша не стали с нами служить, потому что их присутствие вместе с Рипли меня бы смущало. А так я мог при ней и крепкое словечко себе позволить в трудной жизненной ситуации, и нагружал ее работой, не стесняясь, и хвалил по делу, и наказывал, когда было за что. Я, конечно, далек от мысли, что детей надо забирать у родителей и в интернатах воспитывать, но все же нужно вовремя разрывать эти связи, когда дети формально, по возрасту, перестают быть детьми, а родители их таковыми считают.
Этим летом наш отдельный взвод работал в составе Мадагаскарской флотилии, выполняя задания по выявлению и уничтожению пиратов. Рипли вызвалась быть наживкой, потому что молодые женщины-иностранки в этих краях были ценным товаром, и на нее не могли не клюнуть. Несколько дней она, как бы одна, шаталась в пестром коротком платье по рынкам Манаджари, пялилась на сувениры, даже сделала ставки на петушиных боях, причем, выиграла. В общем, вела себя, как неопытная туристка, считающая Мадагаскар экзотическим, условно безопасным местом, каким оно не было никогда. Викинг осторожно ее водил, но не для того чтобы прийти на помощь, в помощи она давно не нуждалась, ее сама Чернуха рукопашному бою учила, а мы с Ксюшей натаскивали в огневой подготовке. Викинг водил Рипли, чтобы сообщить остальным, когда ее, наконец, удосужатся похитить, потому что ей никаких средств связи при себе иметь было нельзя, они ее могли выдать, и тогда пираты, заподозрив в ней охотника, непременно бы сдрейфили, залегли бы на дно, и неделя операции пошла бы дохлой мурене под хвост.
Мы уже утомились ждать, я начал разрабатывать альтернативный план выявления пиратского логова, но тут Викинг нас, наконец, обрадовал, скинув мне сообщение на коммуникатор: «Восточное врыло рынка. Серый фургон „Астра-Факел“ без номеров. Даю маркер с дрона».
– Наконец-то! – с довольным видом воскликнул Бодрый. – Пипец я уже запарился в этой дыре. Бак, подъем! Петушки уже пропели! Рипли похитили.
– Барракуда. – Бак поднялся с блохастой лежанки в дешевом отеле и протер глаза ладонями. – Хоть одна приятная новость.
– Ты пошевеливайся, – посоветовал я. – Если будем мешкать, они оторвутся, Рипли останется одна, и ей нечего будет делать, кроме как перебить похитителей. Если такое случится, мы на пиратский корабль не выйдем, и придется тебе спать на этом тюфяке до следующего похищения.
Перспектива эта настолько не понравилась Баку, что он моментально натянул пеструю рубаху, чтобы скрыть тяжелый безгильзовый пистолет на поясе, и метнулся к выходу. Мы помчались следом за ним по скрипучей деревянной лестнице, выскочили на улицу и погрузились в прогнивший до дыр фургон «Тойота-Дельта». Бак протиснулся за руль, остальные в салон. Мотор у нас был с секретом, не чета кузову, над ним Викинг так поработал, что можно в гонках выступать, так что тронулись мы с пробуксовой, и рванули в нужном направлении по узким пыльным улочкам прибрежного городка.
Я тут же развернул боевой планшет, наложил на карту проекцию маркирующего лазера, направленного на машину похитителей с дрона, запущенного Викингом. Но изображение с камеры я пока получить не мог, так как основной канал управления был связан с коммуникатором Викинга.
– Есть проекция, – сообщил я. – Бак, бросаю данные на бортовой навигатор.
– Принял, вижу! Держитесь!
Мы ухватились за поручни и сиденья, так как ремней в этой машине отродясь не было, это вам не амфибия океанского класса, а Бак заложил крутой вираж с дрифтом, едва вписавшись в девяностоградусный поворот. Ну, точнее он в него не совсем вписался, снес к дьяволу лоток какого-то торговца краденными вещами, но фургону нашему это было без разницы, на нем одной вмятиной больше, одной меньше, вообще ничего не изменится.
Мы обогнули рынок, распугивая в проулках зазевавшихся кур и приторможенных наркоманов, после чего Бак сбросил скорость.
– Дальше гнать нельзя, засекут, – пояснил он.
Я глянул на планшет, где на карте рубиновой искоркой была обозначена наша позиция, а изумрудной машина похитителей.
