Наука о чужих. Как ученые объясняют возможность жизни на других планетах - Антон Иванович Первушин

Другой шотландский теолог, Томас Дик, вошёл в историю как народный просветитель, астроном и автор работ, в которых обосновывались доктрины христианского космизма. Наибольшую известность получила его книга «Небесный пейзаж, или Наглядные чудеса планетной системы, показывающие совершенство Всевышнего и множественность миров» (Celestial Scenery; or, The Wonders of the Planetary System Displayed; Illustrating the Perfection of Deity and a Plurality of Worlds, 1837), в которой он выдвигал пять аргументов в поддержку ксенологических идей. Во-первых, астрономическими методами установлено, что поверхность всех планетных тел достаточна для размещения несметного числа жителей. Во-вторых, есть сходство у всех тел Солнечной системы, что указывает на их общее предназначение в замысле Творца. В-третьих, на всех телах Солнечной системы созданы условия для появления жизни и разума, что опять же раскрывает их роль в божественном плане. В-четвертых, наличие множества планет и множества спутников у них, которые не видны с Земли, подтверждает, что Солнечная система была создана не только для людей, но и для обеспечения потребностей инопланетян. В-пятых, в нашем обитаемом мире всякая часть природы служит поддержанию жизни носителей разума, что можно распространить и на небесные тела. Все пять аргументов Томаса Дика легко сливаются в один, который можно назвать телеологическим, то есть само существование планет объявляется частью божественного замысла, а поскольку Всевышний ничего не делает просто так, то, вероятно, он создал землеподобные миры для того, чтобы населить их человекоподобными существами.

Рис. 18. Таблица населения планет, спутников планет и астероидов из книги Томаса Дика «Небесный пейзаж, или Наглядные чудеса планетной системы, показывающие совершенство Всевышнего и множественность миров». 1837 год.

В энциклопедической книге «Звёздные небеса и другие предметы, связанные с астрономией, как наглядный пример характера Всевышнего и бесконечности миров» (The Sidereal Heavens and Other Subjects Connected with Astronomy, As Illustrative of the Character of the Deity, and of an Infinity of Worlds, 1840) шотландский просветитель добавил ещё три аргумента к названным пяти. Шестой аргумент: идея множественности миров более соответствует доктрине всемогущества Бога-Творца, чем геоцентризм. Седьмой аргумент: совершенство божественного замысла проявляется одинаково в большом и малом, поэтому разнообразию жизни на Земле должно соответствовать её же разнообразие в космических масштабах. Восьмой аргумент: идея о том, что иные миры лишены жителей, столь же абсурдна, как идея, что нет жизни в отдалённых областях Земли.

Образованная публика обратила внимание на труды Томаса Дика. Такие знаменитые деятели эпохи, как американский пастор-эссеист Ральф Уолдо Эмерсон, американский политик Уильям Ллойд Гаррисон и американская писательница Гарриет Бичер-Стоу, автор романа «Хижина дяди Тома», приезжали побеседовать с шотландским мыслителем, а Эмили Бронте вдохновлялась его «Звёздными небесами» при создании своих стихов.

Но, пожалуй, самым оригинальным вкладом шотландского просветителя в ксенологию стал скрупулезный подсчёт количества обитателей… Солнечной системы! В качестве основы для расчёта Дик взял плотность населения Англии, которая в XIX веке составляла 280 человек на квадратную милю, полагая, что это не предел и что его страна могла бы иметь вдвое большее население без особого ущерба для экономики. Затем он брал площадь тел Солнечной системы, включая известные спутники планет, астероиды и кольца Сатурна, и получал в итоге общее население в размере 21 894 974404 480 (то есть почти 22 триллиона) разумных существ. Если же принять гипотезу, что и Солнце обитаемо, то общее население Солнечной системы возрастает неимоверно и не поддаётся исчислению.

Томас Чальмерс и Томас Дик выражали уверенность, что в ближайшее время астрономы получат явные доказательства существования братьев по разуму, прежде всего – на Луне. Такая позиция может показаться странной, ведь мы помним, что ранее было доказано: на ближайшем небесном теле нет атмосферы и воды, посему невозможна жизнь в привычном для нас виде. Тем не менее в начале XIX века отношение научного сообщества по вопросу обитаемости Луны вновь изменилось, чему способствовали наблюдения странных явлений, на которые ссылался в своих книгах Дик.

Наибольшую активность по обнаружению свидетельств жизни на Луне проявлял немецкий астроном Иоганн Шрётер. Начиная с 1786 года он описал множество деталей лунной поверхности, часть которых идентифицировал как «дороги», «зелёное поле» и даже «город». Отмечал Шрётер и цветовые изменения на Луне, связанные, как ему казалось, с растительностью, облаками, туманами, а также с дымом, выдающим работу промышленности. Промежуточные результаты своих поисков он изложил в обширной иллюстрированной книге «Селенотопографические выдержки для более точного изучения лунной поверхности, её изменений и атмосферы, а также специальные карты и рисунки, прилагаемые к ним» (Selenotopographische Fragmente zur genauem Kenntniss der Mondfläche, ihrer erlittenen Veränderungen und Atmosphäre, sammt den dazu gehörigen Specialcharten und Zeichnungen, 1791, 1802), которая получила признание среди образованных европейцев.

Другой немецкий учёный с медицинским образованием, Франц фон Паула Груйтуйзен, профессор астрономии Мюнхенского университета, опубликовал монографию «Открытие многих явственных следов жителей Луны, в том числе колоссального искусственного сооружения» (Entdeckung vieler deutlichen Spuren der Mondbewohner, besonders eines collossalen Kunstgebäudes derselben, 1824). В ней он, опираясь на наблюдения Шрётера и свои собственные, взялся доказать, что есть «все данные, указывающие на реальность наличия организованной жизни на Луне».

Груйтуйзен разделил тему обитаемости Луны на три вопроса: насколько хорошо изучена лунная растительность, насколько хорошо изучен лунный животный мир и где находятся искусственные сооружения, построенные лунными жителями.

В первой части монографии он сообщал, что зелёный цвет вовсе не является обязательным для растительности, тем более что на больших расстояниях лес кажется коричневым, бурым или чёрным. Именно такие цвета можно увидеть при разглядывании лунных равнин, причём по наблюдаемым цветовым изменениям можно прийти к заключению, что флора там весьма разнообразна, хотя и оскудевает ближе к полюсам. Во второй части астроном признавал, что увидеть селенитов даже в очень сильный телескоп не представляется возможным, поэтому о существовании фауны на Луне можно судить лишь по косвенным признакам. Среди них он называл наличие береговых линий, рек, озёр и болот. Поскольку Груйтуйзен сумел идентифицировать все эти водоёмы и растительность на их берегах, то приходил к выводу, что там же должны обитать и большие травоядные животные, как на Земле. Но, главное, он искал и находил тропы, проложенные ими по пути к водопою.

Третья часть монографии была самой обширной. В ней мюнхенский врач перечислял детали поверхности Луны, которые можно принять за дороги (в отличие от троп, они не следуют природным изгибам ландшафта), за обработанные поля и культовые сооружения