Темна вода во облацех - Александр Федорович Тебеньков

Щетинкин и Игорь переглянулись. Потом Игорь нерешительно спросил:

— А долго терпеть?

— Долго, касатик, долго. — Она отодвинула фотографию на их край. — А остальное у него самого спросите.

Щетинкин достал бумажник, вложил в него фото, спросил:

— Сколько мы вам должны?

— Самую крупную бумажку достань.

— Да у меня только десятки остались.

— А вот и хватит. Будешь уходить, туда же положи.

Щетинкин и Игорь поднялись. Хозяйка осталась сидеть, как видно, она и не думала их провожать.

Они были уже в дверях, когда цыганка сказала, не оборачиваясь:

— Как объявится, пусть ко мне придет. Кто-то темный разумом его завладеть хочет, на свою сторону перетянуть. Много темного и непонятного вокруг него, чужого, не нашего. Если поддастся — пропадет. Ко мне пусть приходит, помогу.

2

Между тем замаячил последний четверг месяца, день, когда обычно они с Павлом устраивали у себя своеобразные приемы.

И мысли возникали всякие. Готовиться ли к приему? Уместно ли это будет? Да и придет ли кто-нибудь?

Достаточно много людей, и не только из числа близких знакомых и друзей, знает, что Павел пропал. Звонят, расспрашивают при нечаянных встречах, предлагают помощь.

Уже и слухи появились, как ей передавали, самые разнообразные, в том числе совершенно дикие и фантастические. Тайно развелся, просто сбежал, «увела» некая лаборантка из молодых да ранних, неизлечимо заболел и потому решил скрыться от людей, с согласия жены принял постриг и ушел в монастырь, арестован КГБ по обвинению в шпионаже и так далее...

Тайны из самого факта она не делала, лишь уточняла, что исчез он внезапно, не по своей воле и пока бесследно. Но об обстоятельствах говорить по телефону категорически отказывалась. При личной встрече — пожалуйста.

Очередным вечером посоветовалась с Щетинкиным. Тот долго не раздумывал.

— Пусть будет все, как при Паше, — твердо заявил он. — И запомни, Лиза, ничего страшного не произошло. Пусть не мечтают, что мы все здесь раскиснем, упадем духом. Не дождутся, сволочи!

И в четверг с утра она целиком погрузилась в привычные хлопоты.

Приходящая домработница Наташа еще вчера сделала капитальную уборку, напекла свои фирменные пирожные-корзиночки... И сейчас, готовя бутерброды, неожиданно сказала:

— Елизавета Петровна, а вдруг никто не придет? А мы наготовим, столько продуктов переведем... Жалко ведь!

— Ничего, Наталья. Сядем за стол вдвоем, да поработаем за десятерых, — натужено пошутила Лиза.

...Народа, на удивление, объявилось много, вдвое, втрое больше обычного.

Раньше всех, ровно в пять, появились Щетинкины. Пока она и Сергей делились последними новостями, Марина быстренько оглядела гостиную, наведалась на кухню, переговорила с Наташей...

В свое время они познакомились через мужей и близкими подругами не стали, но достаточно друг другу симпатизировали. И сейчас Лиза от души была благодарна Марине, что та взяла на себя хлопоты приема гостей.

Правда, прежних вечеров ничего не напоминало. Люди шли, казалось, исключительно выразить сочувствие, узнать подробности, пообещать, что Лиза в любой момент может на них рассчитывать — помогут, чем могут! И каждый заверял, что все обойдется, что в самое ближайшее время Павел Филиппович непременно объявится здоровый и невредимый, и все пойдет как раньше.

В числе первых оказалась Александра Васильевна. Она расцеловалась с Лизой, утешать не стала, выразила сочувствие, как могла, и отошла к Щетинкину, уступив ее следующим гостям.

— Послушай, Сергей Валерьевич, действительно все так серьезно?

— А ты как думаешь?

— А я думаю, что дюже погано. Наиль ходит как побитая собака, народ волнуется. Какие-то посторонние в институт повадились.

— Тебе-то, Александра, чего опасаться?

— У меня свой, шкурный интерес. До пенсии полтора года, я и дальше бы хотела работать. А тут, похоже, такая намечается ситуация...

— Какая такая ситуация? — не понял Щетинкин. — Ты исполняешь обязанности завлаба, тематика на год утверждена — ну и работай! Считай, что Павел в длительной командировке.

Вздохнув, Александра Васильевна коротко пересказала свои новости.

Историю с исчезновением Баринова, похоже, кое-кто решил использовать до упора. А Салиева назначили козлом отпущения. Вызывал его уже вице-президент, задавал неприятные, щекотливые вопросы. Напрямик выразил недоумение — как вот так, без официального письма, без соответствующего запроса, пусть даже телетайпограммы, по одному пожеланию неизвестного гражданина директор института взял да выписал командировку своему сотруднику. А после этого сотрудник бесследно пропал... Ах, гражданин удостоверение Комитета госбезопасности предъявил? А кто это удостоверение, кроме самого Салиева, видел? Где гарантия, что оно действительное, не фальшивка? И какое право, пусть даже сотрудник органов, имеет приказывать директору НИИ системы Академии наук?.. Да и вообще, был ли мальчик? В смысле, был ли вообще тот гражданин? Может, Наиль Сагирзянович что-то перепутал или что-то существенное забыл?.. Словом, в очередной раз горела земля под ногами Салиева, прижигала пятки. А придет вместо него кто-то из варягов, как пить дать приведет свою дружину...

Щетинкин выслушал внешне спокойно, в некоторых местах даже улыбался иронически, крутил головой в знак удивления этой глупистикой. Постарался успокоить, хотя внутренне ее опасения разделил целиком и полностью. Даже подумалось невзначай, а не здесь ли собака зарыта, не есть ли это та самая подоплека, а Павел лишь попал под раздачу?

Александра Васильевна выразила сочувствие хозяйке, выговорилась Щетинкину, получила от него необходимую порцию успокоительных слов, и незаметно, по-английски, исчезла.

Похожую тактику выбрали и остальные, никто долго не задерживался. Даже стол в углу гостиной, накрытый как обычно для фуршета, остался почти нетронутым.

Чередой проходили друзья, приятели, хорошие знакомые, коллеги... Марина с Натальей не успевали встречать, а потом и провожать гостей.

Случились и неожиданности.

Ближе к вечеру, например, появился Толен Момуналиев, ученый секретарь Академии, а в терминах Александры Васильевны «заклятый друг Баринова». Поцеловал Лизе руку, сказал дежурные слова сочувствия, понимания и поддержки, выпил рюмку «Муската фиолетового» и отбыл восвояси. Намекнул своим визитом, что к исчезновению Баринова никакого отношения не имеет. По крайней мере, все посвященные поняли именно так.

Заглянул на несколько минут второй секретарь горкома Ендовицкий, только что вернувшийся из Москвы после лечения. Он тоже никогда раньше у них не бывал, хотя с Бариновым они на самом деле дружны десяток лет, не меньше.

Некоторых гостей Лиза даже не знала. Как правило, это были бывшие пациенты Павла, прослышавшие о случившемся...

К десяти вечера, отпустив Наташу, они остались вчетвером.

— Ну что, Ендовицкий объявился, может, он что сможет, — задумчиво сказала Лиза, переставляя тарелки с бутербродами с большого стола на журнальный. — Садитесь, ребята, перекусим. Лично я проголодалась, вы, я