Штурм бездны: Океан - Дмитрий Валентинович Янковский
Минуты через три нижний люк отворился, и ко мне присоединилась Чернуха, сразу достав бомбочку из каркаса.
– Кольцо замедлителя на четверть по часовой стрелке, – напомнил я. – Три бомбочки по фронту, с хорошим разбросом, и по три на каждый фланг. Это заставляет их подумать, прежде, чем рваться вперед.
– Я видела на радаре, – сообщила Чернуха. – Давай, не тяни время. Нам может понадобится маневрировать.
Я соскользнул вниз, на ходу придумывая, как поменять алгоритм боевого профиля, чтобы он работал эффективнее в текущей тактической ситуации. В принципе, достаточно было тупо прописать в нем, что если торпеды выйдут на атакующий курс, нужно делать поочередно один выстрел по ним, другой по патрульникам, без учета приоритета по количеству целей и дистанции до них. Но уже усевшись в кресло, я понял, что этого мало, что это обеспечит нам на какое-то время оборону, но кардинально ничего не изменит. Нам нужно атаковать, размазать внутренности тварей по дну бухты, выйти из нее в открытое море и продолжить путь, согласно плану.
Еще с минуту подумав, я инклюдировал в профиль круговую процедуру, по которой пушка перестанет бить туда, где тварей больше и они ближе, а будет вести огонь только поочередно по тылу, если там появится противник, по правому и левому флангу, если торпеды не выйдут на атакующий курс. Если выйдут, тогда один выстрел по ним, один назад при необходимости, снова по торпедам, по левому флангу, снова один по торпедам, и один по правому флангу. Стрелять по фронту я пушке запретил, взяв это на себя, сохранил профиль под другим именем, и помчался обратно.
Судя по изображению на забрале шлема, Чернуха уже дважды метала бомбочки, и оба раза весьма успешно. Патрульники отступали все дальше, неся потери, торпеды замерли, не знали, какое принять решение. Это уже хорошо. Заставить тварей задуматься, это само по себе не слабое достижение для человека.
– Смена караула! – произнес я, высунувшись из люка. – Давай в рубку, будем думать, как выбираться.
Чернуха нырнула вниз, а я ей в эфире рассказал суть нового профиля.
– Я понимаю, – сообщила она. – Автомат будет держать фланги и присматривать за торпедами, а ты сосредоточишься по фронту. Но зачем выстрел назад, там же берег?
– В этом вся суть. Ты дашь малый ход вперед, и мы будем продвигаться, тесня патрульников.
– Мило, но могут зажать.
– Могут, но нам надо проверить. В океане будет сложнее.
– Да, я уже предвкушаю, подрагивая от счастья.
Я улыбнулся. Воевать в паре с Чернухой было не скучно. Вот только ситуация к веселью располагала мало.
Через минуту стало ясно, что новый боевой профиль не в пример лучше старого. Увеличение плотности огня по флангам привело к тому, что твари вообще старались меньше заходить с бортов, а начали сосредотачиваться по фронту, куда пушка не била. Это навело меня на гениальную мысль – взять тяжелое ружье и устроить патрульникам веселую жизнь.
К счастью, ружье лежало буквально под ногами, оставалось лишь спрыгнуть и достать, а там и патронташ с мощными бомбами рядышком. Я все это великолепие подобрал, но когда собирался пальнуть в патрульников по фронту, мне пришло в голову, что дальнобойности ружья с лихвой хватит, чтобы угостить зарядом взрывчатки стаю обнаглевших торпед. Я сделал захват цели по меткам голографической проекции, и послал умную бомбу куда следует. Она отработала так хорошо, что Чернухе, наверное, захотелось программистов расцеловать, а мне точно захотелось их всех по очереди обнять. Пролетев пятьсот метров, снаряд отстрелил еще работающий мотор, вышел на пассивный участок траектории, затормозил в воздух выпуском плоскостей, и почти отвесно рухнул аккуратненько между двумя призадумавшимися стаями.
Эффект превзошел все ожидания – шесть торпед уничтожило взрывом, по три в каждой стае, а еще три детонировали, видать, от неожиданности нападения.
Но еще больше меня удивила Чернуха. Она без затей чуть развернула «Толстозадого» так, чтобы фронт оказался по левому флангу, а моему боевому профилю без разницы стороны света, для него фланги просто слева и справа от линии «корма-нос». В общем, патрульники сгрудились по фронту, куда ультразвуковая пушка не била, но после маневра Чернухи фронт стал флангом, и орудие ударило в самую гущу тварей. Со стороны это выглядело примерно так же, как если бы тазик с крабами поставили на хороший, такой, огонь. Ничего приятнее я в жизни своей не видел, если не считать голой Ксюши за десять секунд до оргазма. К этому моменту я перезарядил ружье и шарахнул в копошащихся патрульников прямой наводкой, уже по опыту зная, что программное обеспечение прицела готово к такому кульбиту.
Ухнуло знатно, но иначе и быть не могло, потому что при таком фугасном воздействии нитрожир в полостях патрульников точно рванет. Они так густо сгрудились, что волна вторичных детонаций разбежалась во все стороны, как тараканы от хлебной корки, если на камбузе свет включить. Меня толкнуло тоже не слабо, но лететь было особо некуда, поэтому я просто соскользнул в шлюз и выкрикнул.
– Жми вперед!
Собственно, Чернуха именно ради этого провела свой маневр. Во-первых, чтобы дать возможность пушке шарахнуть в скопление патрульников, а во-вторых, чтобы направить нос батиплана не в противоположный берег, а к выходу из бухты.
Чернуха дала полный вперед на маневровых, мы благополучно проскочили то место, откуда патрульники убрались, спасаясь от пушки, бьющей по флангам, но впереди были торпеды, а мой новый профиль не позволял ультразвуковому орудию стрелять по фронту.
В общем мы оказались, как Одиссей между Сциллой и Харибдой. Сзади за нами толпой ринулись патрульники, а по фронту торпеды вышли на атакующий курс. Для боевого профиля это был бы сигнал пальнуть по ним ультразвуком, но они были спереди, а инклюдированная в профиль круговая процедура не позволяла пушке стрелять прямо по курсу. Зато она не мешала работать в тыл, что пушка и сделала, разогнав толпу патрульников в стороны.
Но торпеды представляли несравнимо большую угрозу, ввиду намного более массивной боевой части, скорости и маневренности. Передо мной встал непростой выбор – высунуться из люка и пальнуть по торпедам из ружья, или, наоборот, спрыгнуть вниз, добежать до стрелкового комплекса, отключить автомат управления огнем, со всеми моими гениальными профилями, и вручную шарахнуть по торпедам ультразвуком.
Секундного анализа оказалось достаточно, чтобы выбрать второе. На то было две причины. Первая состояла в том, что на такой дистанции ширина ультразвукового луча окажется больше, чем ширина бухты, и я одним выстрелом, с гарантией, уничтожу все вошедшие в бухту торпеды. При этом патрульникам нас будет уже не догнать, не дадут они сорок узлов, хоть им задницу перцем намажь. Вторая причина казалась мне не менее веской, ведь нам, возможно, придется врубать маршевый мотор на выходе из бухты, чтобы оторваться от тварей, поджидающих за скалами. Очень не хотелось бы в этот момент оказаться в шлюзе, да еще с открытым верхним люком.
Не раздумывая, я шлепнул по кнопке запирания люка, спрыгнул вниз, бросил на пол ружье и патронташ с бомбами, открыл забрало шлема, чтобы проекция не мешала смотреть на мониторы и, не сбрасывая каркас, забрался в кресло огневого пульта. К счастью, все сиденья, панели и органы управления на батиплане были рассчитаны на работу в гидрокостюме, еще легендарный Альбинос об этом позаботился, в свое время, светлая ему память за прозорливость.
Управился я быстро, и до торпед была еще достаточная дистанция, чтобы не обгадиться с перепугу. У Чернухи же нервы, похоже, или отсутствовали, или были сделаны из вольфрамовой проволоки – она четко держала курс прямо на тварей. У меня мелькнула мысль, что дело тут вовсе не в нервах, а в доверии ко мне, в понимании, что я успею занять место в кресле, отключить профиль и открыть огонь в ручном режиме. Но на эмоции не было времени.
В общем, я успел. Я даже успел пристегнуться на всякий случай, вот только торпеды выкинули такой номер, которого ни я не ожидал, ни Чернуха. Они шли атакующим курсом, я отключил автомат управления огнем, прицелился, но когда моя нога уже готова была нажать спусковую педаль, торпеды разом, как по единой команде,
