Штурм бездны: Коллаборация - Дмитрий Валентинович Янковский

Радовало лишь то, что я хоть и словил пилюлю, но вреда она мне не принесла. Акрил забрала выдержал, по телу не попало. Хуже было другое. Способность платформы самостоятельно защищаться не вошла в мои планы, разработанные на основе опыта, а не знания. Другими словами, до платформы я добрался, в непосредственной близости от нее оказался, а дальше-то что?

Если бы я сидел и ждал, когда тварь доползет то трещины, где я устроил засаду, было бы лучше. Я бы выскочил неожиданно, вплотную, и там уже под «дудку» попасть невозможно. Но я не учел этот важный фактор, платформа остановилась, дальше ползти она не будет, а может быть хуже того – сдаст назад. Я же до нее доплыть не мог, она меня на подлете собьет ультразвуком.

Вообще, конечно, такое не каждый в кошмарном сне увидит. Человек и платформа на расстоянии каких-то пятидесяти метров друг от друга. Лицом к лицу, если бы у «Барбары» имелось хоть что-то, отдаленно напоминающее лицо. И уж точно разум против разума, потому что у платформ он точно имелся, пусть иной, чем у людей, но все же именно разум. И это почему-то пугало. Слишком уж мы привыкли к наличию на нашей планете единственной расы разумных существ. Хотя, я слышал, на некоторых базах снова начали работать с дельфинами, и пришли к выводу об их разумности, даже вроде бы разрабатывают прибор для общения, способный переводить дельфиньи щелчки в человеческую речь и обратно. Но дельфинам разум все же проще было простить, чем искусственной твари, у которой он не в результате эволюции выработался, а его ей впендюрили инженеры на заводе, прямо в геном.

Снова спрятавшись в трещине, я перебирал варианты, как поступить дальше.

В первую очередь, я мог без труда платформу убить. У меня на каркасе карабин с активно-реактивными гарпунами, я могу стрелять, даже не видя цели, даже спрятавшись за скалой или в трещине, потому что могу управлять гарпуном посредством прицела, или дать ему навестись на любую радарную метку в радиусе обнаружения. Оставаясь в трещине, я мог пальнуть вверх, гарпун опишет кривую, пробьет бок платформе и взорвется у нее внутри, рядом с нейронным кластером, или прямо в нем.

Но мне нельзя было убивать платформу, потому что она меня, сама того не желая, защищала от торпед охранения. Они не могли взрываться рядом с платформой, без риска ее убить или серьезно ранить. Значит, пока они не могли взрываться рядом со мной. Но если я сам платформу убью, эта преграда рухнет, и от меня уже через минуту останется лишь лоскут от гидрокостюма и ноготь с большого пальца.

Вторым вариантом было снова высунуться, снова принять ультразвук на шлем, а затем рвануть вперед на полной тяге водометов, чтобы оказаться вплотную к туше. В теории это возможно, поскольку для выстрела из «дудки» нужно набрать довольно много воды в орудийную полость, а затем сжать мышцы, выдавливая жидкость через хитиновую трубу, что создает завихрения, порождающие мощный ультразвуковой импульс. На это нужно не меньше пяти секунд, и можно успеть, если в носу не ковыряться.

Этот план тоже был далек от совершенства, так как многое в нем зависело не от меня. У платформы могла оказаться не одна «дудка», а две или четыре, так как никто никогда «Барбар» не исследовал по целому ряду причин. Высунувшись, я мог получить удар ниже композитной кирасы, и тогда мне конец, потому что до ближайшего госпиталя с ожоговым центром далековато. Кроме того, второго удара мог не выдержать акрил забрала. С одной стороны, это не смертельно, у меня все равно шлем водой заполнен, но это порождало ряд критических неудобств, начиная от потери обтекаемости всего костюма, что важно в жидкой среде, заканчивая тем, что некуда будет проецировать показания жизненно важных приборов, таких, как радар. Я останусь слеп, глух, и без связи. Конечно, останется коммуникатор на руке, но без оптического корректора на забрале не смогу на нем ничего разглядеть сквозь воду. В общем, слишком много сомнительного содержал этот план.

Отбросив оба негодных варианта, я придумал третий, и в нем, на первый взгляд, критических недостатков не было. Суть в том, что теоретически можно было не высовываться вообще, а добраться до платформы, двигаясь по дну трещины. Затем выскочить уже у самой туши, не боясь получить в живот ультразвуком. Трещин было много, я это увидел в свете флюоресцирующих микроорганизмов, когда высунулся. Все дно было покрыто достаточно мелкой сеткой, и не одна, а несколько трещин проходило под подошвой платформы и совсем рядом от нее.

Я взял азимут на платформу и ввел в вычислитель расстояние до нее, что позволяло мне иметь постоянный пеленг в виде стрелки, указывающей на платформу, и расстояние до нее. Наличие этих данных давало возможность не отклониться от курса, а выйти к цели, не видя ее. Главное, чтобы ширина трещин позволила пролезть по ним, но узкие расщелины встречались очень редко, так что можно было надеяться.

Я начал пробираться вперед, поначалу боясь включить водомет, но быстро понял, что торпеды и так знают, где я, им платформа укажет, а потому прятаться смысла нет. То, что на меня до сих пор не напала ни одна хищная тварь, говорило лишь о том, что платформа раздумывает, как и чем меня наиболее эффективно уконтропупить.

Благо, мой мозг тоже работал на полную катушку из-за стимулятора, и возможные сценарии развития событий рисовались в моем воображении с колоссальной скоростью.

В первую очередь я понял, что не очень большая тварь, вроде «Барракуды», способна легко убить меня взрывом, просто нырнув в трещину. При этом платформу такой взрыв не убьет, так как вся мощь ударной волны вырвется из расщелины вверх, а меня по стенкам размажет. Во вторую очередь стало ясно, что до сих пор меня не взорвали всего по одной причине – «Барракуды» и другие мелкие твари всегда держатся во внешнем кольце боевого охранения, а ближние подступы охраняют «ГАТ-120» и те что потяжелее их. Поэтому мелким тварям нужно время, чтобы добраться до меня и убить.

Я глянул на радар и понял, что прав – две «Барракуды» уже мчались ко мне через ряды сородичей. Твари опасные до предела, юркие, быстрые, умные, способные работать автономно. Но у меня был карабин, способный стрелять из укрытия более чем на три километра, так что две торпеды были мне не страшны, я мог сбить их на подлете, не выбираясь из трещины.

Сделать это надо было как можно быстрее, потому что сокращение дистанции всегда чревато.

Я снял карабин с каркаса, активировал прицел, выставил режим наведения по радарным меткам, выбрал одну из «Барракауд» в качестве первой цели, прижал приклад к плечу и выпустил активно-реактивный гарпун точно вверх. Он унесся в черноту, окруженный пузырьками газа и скрылся из виду. Зато на радаре он читался отлично, мерцающей алой искрой. Когда две точки сошлись, экран радара пошел рябью, интерпретируя уничтожение нейрочипа. Я выстрелил второй раз и убил вторую «Барракуду».

Я продолжил путь к цели, прекрасно понимая, что затишье временное. Платформа, как умелый гроссмейстер, пожертвовала парой пешек, прощупывая мои оборонительные возможности. К какому выводу она пришла, можно было только гадать, но одно я знал точно – затишье временное. Все биотехи имели представление о конечности боеприпасов у любого боевого пловца, и тут уже все решалось тем, у кого раньше истощится боезапас. В принципе, у «Барбары» не могло быть слишком много легких торпед в охранении, а тяжелыми она меня атаковать не могла, самой прилетит не слабо.

Я спешил, пробираясь через расщелину, потому что чем ближе я окажусь от платформы, тем меньше торпед подойдут по весу для атаки на меня. Да и вообще, стоит мне добраться до программатора, все закончится.

Но взгляд на радар ошарашил. Меня сжимали в кольцо двенадцать торпед, две «Барракуды» и десять «МТБО-10», оба типа специально предназначены для поражения боевых пловцов.

Я быстро сориентировался, что уничтожать надо сначала «Барракуды», потому что они опаснее эмтэбэошек, хотя бы