Штурм бездны: Коллаборация - Дмитрий Валентинович Янковский
Мой мозг, многократно усиленный стимулятором, анализировал показания радара и делал выводы, недоступные в обычном состоянии. По траекториям торпед я понимал, что «Барбара» берет над ними контроль, превращая патрули в часть своего охранения. Такого я не видел ни разу, да и не слышал о таком. Я всегда был уверен, что ни одна платформа не способна перехватывать управление чужими или патрульными тварями. Много лет назад мне удалось взять под контроль «Валентину», приблизившись к ней на батиплане, но вскоре ее убили торпеды, подчинявшиеся другим платформам, и она ничего не смогла с этим сделать.
Ни одну из чужих торпед она не сумела себе подчинить, но, возможно, блуждающие «Барбары» могли это делать в силу своих особенностей. Их нейрочип мог обладать доминантой именно в силу того, что платформам-путешественницам проще было не таскать за собой всю структуру боевого охранения, а формировать его в нужном месте в нужное время. Инженерная задумка. Меня же она навела на мысль, что если сам я доберусь до программатора «Барбары», возьму ее под контроль, то вместе с этим я смогу подчинить все торпеды, до которых добьет сигнал ее нейрочипа. Как минимум, патрульные. Возможно, этот фокус не пройдет с тварями уже укомплектованных боевых охранений, но с вольными точно получится. Я это наблюдал прямо сейчас.
Если останусь на месте, и если твари меня не заметят, «Барбара» проползет мимо на расстоянии всего около пятисот метров. На водометах мне двигаться было нельзя, слишком шумно, но даже если их не включать, а топать по дну пешочком, и не напрямик, а по трещинам, для дополнительной маскировки, я смогу оказаться в точке встречи минут через пятнадцать.
Вот только мешкать было нельзя. Если упустить момент, платформа проползет мимо, и мне потом будет ее не догнать.
Страх ушел. Во-первых, сработали введенные в кровь вещества, его подавляющие, во-вторых, благодаря стимулятору мозга, я четко понимал, что задача выполнима, знал все шаги, которые необходимо сделать для достижения цели. Это порождало уверенность и подавляло страх. Подумав лишь секунду, я погасил фонарь и шагнул вперед, в почти полной темноте, лишь немного освещая стену трещины.
Не было ни малейших сомнений, что сонары торпед не смогут меня засечь в столь сложном рельефе. Они годятся для сканирования водной толщи на расстоянии прямой видимости, но совершенно бессильны заглянуть за скалы, уступы или в глубину трещин. Сама природа ультразвука не позволяла обойти это ограничение.
Чтобы двигаться быстрее, я цеплялся за выступы камня и подтягивался. Иногда трещина расширялась, и мне приходилось отклоняться на несколько метров, чтобы не потерять тактильный контакт с ее краем, иногда, наоборот, сужалась, и я с трудом протискивался дальше. Но выбираться наверх, чтобы вплавь обогнуть сложные места, было уже нельзя – мы с платформой сблизились настолько, что иногда тяжелые «ГАТ-120» ее охранения пронзали воду прямо у меня над головой, судя по показаниям радара. От этого становилось не по себе даже невзирая на химию, но я старался опираться на разум, а не на эмоции.
Добравшись до места, которое мой разогнанный мозг посчитал узлом пересечения наших с платформой траекторий, я замер. Нужно было просто подождать, когда многотонная тварь приблизится до такой степени, что я окажусь в безопасной зоне, где торпеды уже не смогут взрываться без риска ранить платформу. Но иногда ждать немыслимо трудно, даже если радар показывает, как «Барбара» ползет точно к точке нашего рандеву.
Меня охватило неконтролируемое волнение, пришлось сделать инъекцию успокоительного, иначе напряженные мышцы и сердце, бешено бьющееся в груди, выжирали из крови столько кислорода, что грибок не успевал его выделять.
Секунды шли, «Барбара» приближалась. Это можно было понять по тому, как первозданная тьма глубины начинала отступать под натиском света микроскопических флюоресцирующих биотехов-симбионтов. Платформы всегда выращивали вокруг себя крошечных тварей, создающих вокруг них облака света, иначе бы вся их жизнь протекала в полной темноте.
Я оценил расстояние по радару и понял, что нахожусь уже слишком близко к «Барбаре». Теперь ни одна торпеда не сможет убить меня взрывом, иначе вместе со мной погибнет и ее хозяйка. Конечно, хищные твари могли атаковать меня без применения нитрожира, доставшимися им в генетическое наследство от природных предков зубами и шипами, но это уже совсем другое дело, тут меня выручит карабин и глубинный кинжал. Если до этого вообще дойдет дело.
Я собрался с духом, чуть добавил костюму плавучести, подав немного газа из картриджа в балластные полости, оторвался от грунта, высунул голову из трещины и увидел платформу.
За мою жизнь это была уже третья тварь подобного класса, которую я наблюдал воочию. Но первые две не вызывали своим видом столь пронзительного атавистического ужаса, как «Барбара». Больше всего она походила на гигантского паука, только вместо лап выкидывала вперед витые якорные жгуты, цеплялась ими за дно, подтягивалась и выкидывала их снова. Ползла она в точности на меня.
Глава 8. «Лицом к лицу»
Ничего более жуткого мне за мою жизнь видеть не приходилось. Даже морда панцирного патрульника в двадцати метрах не вызывала таких ярких негативных эмоций, как приближающаяся «Барабара». Движение огромной донной платформы, которая, по идее, должна намертво прирасти к дну на шельфе, само по себе воспринималось как нечто противоестественное, плюс характер этого движения, весьма неприятный, похожий на движения паука, плюс отвратительный вид платформы.
Другие твари этого класса выглядели грозно, пугающе, но в них, вместе с тем, имелась некая дикая красота, как у готового к броску зверя. Отвратительное в них тоже можно было разглядеть без труда, но все же не в такой степени, как у «Барбары». Она была похожа на бесформенную кучу дерьма, заключенную в мешок из пятнистой шкуры, покрытой бородавками. И подвижные якорные жгуты – это вообще. Мерзость, короче. Ни ракетных шахт, ни какой-то вменяемой геометрии.
Но к этой мерзости мне необходимо было подобраться вплотную, найти крышку ее программатора и взять под контроль, ведь я уже делал нечто подобное с «Валентиной». Этим я мог значительно облегчить работу ребят наверху, а кого-то может быть даже спасти.
Пришлось взять себя в руки, побороть отвращение и высунуться из трещины целиком. К счастью, я не успел этого сделать, точнее высунулся лишь чуть-чуть, после чего платформа меня засекла и ударила ультразвуком. Попадание пришлось точно в шлем. Если бы такой мощностью прилетело бы ниже, в гидрокостюм, я бы получил ожег посильнее, чем у Бака, но к счастью, высунулся из трещины я едва на треть, поймав основной удар не на мягкую ткань костюма, а на толстый акрил шлема и кирасу из углеродного композита.
Вот, говорят, что есть знание, а есть опыт. Знание без опыта, типа, бесполезно, а опыт ценен сам по себе, и у кого его больше, тот имеет больше шансов на выживание в глубине. Но я бы так обобщать не стал, потому что именно опыт, а не знание, едва меня не убил. Каждый охотник знает, что крупные мины и почти все платформы оснащены ультразвуковыми «дудками», способными отпугивать и убивать морских хищников, а при надобности и боевых пловцов. Если бы я руководствовался этим знанием, то наверняка хорошенько подумал бы, прежде чем вылезать из расщелины. Но мой опыт меня подвел, потому что семь лет назад я столкнулся нос к носу с «Валентиной», выбравшись через шлюз батиплана в непосредственной близости от нее. Ни одна платформа не способна стрелять ультразвуком вдоль собственного тела. Это все равно, через бойницу в стене пытаться выстрелить в карабкающегося наверх человека. Физически невозможно. И вот я, столкнувшись с платформой, но не получив от нее удар ультразвуком, на уровне опыта о нем забыл. Голова помнит,
