Победитель ужасных джиннов ТОМ 1001 - Альберт Беренцев
— Меня там побьют камнями, — простонал я, — И будут правы!
— Шаэлей не побивают камнями, — тут же откликнулся Заки, парень явно все это время вынашивал план, как меня оправдать, — Да и не за что тебя казнить. Мы просто скажем, что Муаммар напал на тебя с кинжалом. Но оступился, упал в пропасть и сломал себе хребет!
— У него не сломан хребет, Заки. Он просто мертв. И это я убил его. А если будешь говорить противоположное — так кто тебе поверит?
Бурхан мрачно покачал головой:
— Я не буду лгать. Прости, Ила, но я скажу всё, как есть. А теперь нам надо вниз. Мы уже опоздали, уже время дневной молитвы. И до заката мы обязаны вернуться в обитель. Оставаться в этих горах на ночь — верная смерть. Если задержимся — трупов будет четыре, а не один.
— Да-да, надо вернуться! — тут же живо откликнулся Заки, — Тут тем более еще где-то бродит йети, которого поехала ловить Шамириам. Я бы не хотел с ним встретиться, спаси меня Отец Света от такого.
— А как же тело Муаммара? — заспорил я, — Горные звери осквернят его.
— Забросаем его пока что камнями, — предложил Бурхан.
И я вынужден был сдаться. Было ясно, что без коня мы и правда будем тащить Муаммара до кладбища трое суток, не меньше. Да никто из нас и не выдержит такого перехода. И если задержимся в этих горах — то попадем в беду и умрем сами.
Мы засыпали мертвеца камнями, оставив его прямо на горной тропе — в камнях тут недостатка не было. А потом совершили молитву и пустились в обратный и мрачный путь.
Сначала мы шли молча, а затем я спросил:
— Что ты знаешь о джиннах, Бурхан?
— Ничего. Правоверные о таком не говорят. И уж тем более я не хотел бы говорить об этом здесь — за пределами святой обители.
— Да, но ты сказал, что джинн не может жить в мертвеце…
— Это очевидно, Ила. Джинны мучают живых в этом мире. А в том мире людей мучает уже злой Творец, во власть которого после смерти попадают все грешники. Так сказал шейх. Да избежит адских мук наш брат Муаммар, да спасет Отец Света его душу, да направит в Рай! Величие Отцу Света!
— Величие Отцу Света, — тупо повторил я.
Потом мы снова молчали, но через некоторое время я вернулся к разговору.
— Ты веришь, что во мне джинн, Бурхан?
— Я не знаю. Не спрашивай меня.
— Нус сказал мне, что никакого джинна во мне нет. Он сказал, что он видит.
— Значит, так оно и есть. Нус — святой подвижник. На нем благодать от самого шейха. Не нам сомневаться в словах святого. Нус знает такое, что нам и не снилось.
— Но как же тогда… Почему тогда Муаммар умер?
— Я не знаю, Ила. Зачем ты спрашиваешь меня? Разве я шейх?
— Шейх мне ничего не объяснил толком. Шейх не говорит с нами, шейх оставил нас…
— Ты богохульствуешь, Ила, — резко ответил Бурхан, — И поэтому я вынужден прекратить беседу с тобой. Да, конечно, ты объят горем, и на похоронах многие часто богохульствуют от отчаяния. Я видел такое, до того, как попал в эту святую обитель. У одного крестьянина умер единственный сын, и крестьянин кричал на похоронах, что нет Бога… Однако он был крестьянин. А мы — шаэли. Мы — совершенные, а если и нет — то обязаны стремиться стать совершенным. Ты усомнился в шейхе, Ила? Что ж. Я помолюсь за тебя. Но говорить с тобой больше не буду. Прости.
И Бурхан на самом деле перестал со мной говорить.
Вот так вот.
Я убил одного брата, а другого брата, с которым я хотел подружиться — настроил против себя.
Похоже, прав был Муаммар — я проклят в глазах людей, зверей и самого Отца Света.
Была уже вторая половина дня, когда на горной тропе, чуть выше родника, нас встретили всадники в белых одеждах — трое мюридов из Башни Света. Я сначала подумал, что это Шамириам вернулась, но оказалось, что это другие послушники — не те, что уехали с девушкой.
— Вас слишком долго не было, так что Нус послал нас вас искать, — объяснил один из белых мюридов, и только потом заметил, — А почему вас только трое?
— Муаммар погиб, — коротко объяснил Заки, — Его тело мы оставили в горах…
— Оно лежит на тропе в Грозовую Долину, — подтвердил Бурхан.
— Помилуй нас Отец Света, и дай покойному брату узреть Рай! — расстроился белый мюрид, — Как погиб этот храбрый юноша?
Заки открыл было рот, явно намереваясь попотчевать белого брата басней собственного сочинения, но я сказал первым:
— Я его убил.
Лица белых послушников омрачились. А потом они подъехали ближе — и их кони тревожно заржали, попятились… Они не хотели приближаться ко мне — к проклятому юноше.
И белые мюриды не стали задавать лишних вопросов.
— Идем к Нусу, — распорядился старший из них.
Глава 38: О том, кто есть мученик
— Я убил моего брата, — сказал я Нусу.
И вытянул вперед мои ладони — будто они у меня в крови, хотя ни капли крови на мне, конечно, не было.
— Знаю, — ответил Нус.
— Меня следует наказать, изгнать…
— Шейх не велел этого.
— Шейх? — растерялся я, — Но ведь шейха здесь нет…
— Ошибаешься, Ила. Шейх всегда со всеми нами, в наших сердцах и умах. Шейх говорил со мной во сне, только что.
— Только что? Но ведь сейчас не ночь, учитель…
— Я могу уснуть, когда захочу, Ила. Я только что уснул на несколько мгновений, и шейх во сне дал мне указания. Шейх знает. Он всё знает. Шейх сказал, что братья попытаются убить тебя еще раз.
— И они будут правы! Как же вы не понимаете, я проклят, зло во мне…
— Шейх сказал — «нет». Он сказал ничего не делать. Только обеспечить тебе защиту. Я отведу тебя в темницу, Ила, и запру там. А если не хочешь в темницу — могу отвести тебя на вершину черной Башни, и оставить тебя там. Или же можешь укрыться в своих покоях старейшины. Тебе выбирать. В любом случае — тебе придется переждать до приезда Шамириам.
— А если я не хочу? Пусть братья убьют меня, я этого заслуживаю!
Нус покачал головой:
— Тебе решать, Ила. Это не приказ. Просто если ты хочешь — я могу защитить тебя…
— Я не хочу! Я хочу избавиться от джинна во мне!
— В тебе
