Победитель ужасных джиннов ТОМ 1001 - Альберт Беренцев
Небеса молчали.
Так прошёл день, а на закате второго вернулась Шамириам и её телохранители.
— Госпожа, я…
— Я всё знаю, Ила. Ты все сделал правильно.
Её слова не утешали, меня не утешало ничего.
Позвали Нуса, и Шамириам сообщила:
— Мне удалось не дать йети уйти в мир духов. Горец не солгал — их там трое. Мать и двое детенышей. Они переместились ближе к нашей обители, чудища прячутся в Пещерах Первых Людей. Мои обряды задержат их на день, может на два. Верные шейху горцы сторожат все подходы к пещерам и непрестанно читают молитвы, чтобы не дать тварям покинуть пещеры. Пора действовать!
— Пусть послушники выедут завтра до рассвета, чтобы успеть, — кивнул Нус, — Я отправлю Шади Полную Луну — старейшину Башни Света. И еще восьмерых с ним. Шади знает обряды — он сможет забрать сердце йети и замариновать его, чтобы сила чудища не пропала, и чтобы наш шейх мог впитать её, когда вернется. Еще нам потребуется один черный послушник из твоей Башни, Шамириам…
— Возьмите кого-то из тех, кого Ила бросил в темницы, — посоветовала девушка.
— Госпожа, я сам хочу ехать. Возьмите меня, — попросил я.
Хотя я понятия не имел, зачем охотиться на йети берут черного послушника, и почему только одного. Но я подозревал, что берут его для чего-то смертельно опасного, а ведь мне того и хотелось!
Шамириам нахмурилась:
— Нет, Ила. Это не работа для старейшины.
— Пусть едет, — неожиданно сказал Нус.
— Но шейх… — растерялась Шамириам.
— Шейх открыл мне больше, чем тебе, сестра. По воле Отца Света.
Шамириам ничего не оставалось, как склонить голову. Хотя выглядела она очень испуганной и недовольной.
И это было странно. Разве Нус и Шамириам служат не одной и той же воле шейха? Почему шейх говорит им в их снах разное?
Выехали мы на самом деле еще до рассвета. Мне даже разрешили по этому случаю присутствовать на дорассветной молитве и молиться вместе с белыми послушниками, ибо эта молитва предназначалась только для них.
А вот потом возникли затруднения. Нас вел Шади — старейшина Башни Света, и его белые мюриды седлали коней. Я тоже попытался, но конь от меня убежал — как обычно.
— Мне известно о твоих затруднениях, брат, — сказал мне Шади, — Так что оставь лошадь, и иди пешком. Мы поедем по крутым горным тропам, так что ехать будем очень медленно — со скоростью пешего. Ты не отстанешь. Ты пойдешь последним. Не сочти это неуважением, юный Ила.
Я и не счел.
Я был почти что счастлив, мое настроение очень сильно улучшилось. Ведь во время охоты на йети я наконец-то смогу умереть, стать мучеником и искупить все мои грехи! Это была удивительная радость, я никогда прежде не ощущал ничего подобного. Конечно, мне было страшновато, но боялся я не смерти, а того, что как только я покину обитель — нечто в Долине Крови снова начнет звать меня, манить к себе, сводить с ума. Как это было тогда, когда я смотрел с обрыва на каменную пустыню.
Однако в тот день каменную пустыню и Долину Крови я не видел. И не было никакого зова. Потому что поехали мы на север, все дальше и выше в горы.
И я почувствовал себя живым — впервые за много дней. Дело было, конечно, не только в приключении, не только в том, что я могу наконец-то умереть и оставить мир зла, а еще в том, что со мной сейчас не было черных братьев, а были белые. И белые послушники относились ко мне совсем иначе — они говорили ласково, вежливо и мудро. Они не питали ко мне никакого отвращения, они не избегали меня.
И я очень сильно призадумался… Может быть дело тут вовсе не во мне, не в том, что я проклят? Может быть дело в плохой компании, в том, что это черные мюриды — подлецы и трусы? И попади я в белую Башню — все сложилось бы совсем иначе.
Что вообще определяет человека? Его сердце или его окружение? Я не знал ответа на этот вопрос, но в тот день мне захотелось жить. Однако это желание, как выяснилось, оказалось совершенно несвоевременным…
Мы встретили разъезд горцев, уже очень высоко, там, где воздух был холодным и тяжелым.
То были горцы из Бакараха — селения правоверных. Они верили в того же Отца Света, что и мы. Они никому не кланялись и дани шейху не платили, но очень уважали и любили нашего шейха, так что всегда были готовы помочь.
— Чудища в Пещерах Первых людей — на западном склоне, рядом с Шайтановой Кладкой, — доложил нам горец в папахе, — Мы точно это знаем. Но ближе мы к ним не подойдем. Дальше — ваши дела, шаэли, ибо лишь вы способны сразить тварь из иного мира.
— Спасибо тебе, добрый человек, да благословит тебя Отец Света, — вежливо поблагодарил Шади.
И мы пошли еще выше в горы. Здесь было уже совсем прохладно, так что я надел теплую верблюжью накидку, которую захватил с собой. Еще я захватил и ятаган, и кинжал, хотя белые мюриды говорили, что для охоты на йети они мне не понадобятся. Но взять оружие на всякий случай мне разрешили.
Наконец мы двинулись по тропе, опоясывавшей циклопическую гору. Здесь было так узко и опасно, что даже белые мюриды спешились и вели своих коней под уздцы.
Вид здесь был потрясающий — далеко под горой располагалась долина — каменистая, зажатая со всех сторон скалами. И ветер был такой, что мог сдуть человека вниз в любой момент, мне даже вспомнились мои страшные сны о падении в бездну. Впрочем, бездна моих снов была все равно страшнее и глубже этой…
Через лощину внизу пролегала дорога, она же петляла по горным склонам на другой стороне от нас.
— Тропа Изъяза, — объяснил мне один из послушников, указав на горную дорогу, — Горцы ходят здесь уже много тысяч лет. А в лощине, которую ты видишь внизу под нами, они всегда останавливаются справить нужду. Ибо это — проклятое место. Говорят, что если там переночевать — наутро не проснешься. Раньше там стояли мерзкие идолы, но их уничтожили еще несколько сотен лет назад, по приказу нашего шейха. Эта лощина зовется Шайтановой Кладкой. Видишь вон те круглые камни? Это окаменевшие яйца шайтана.
Я видел круглые камни. А с лощиной внизу и правда было что-то не то. Там стояла какая-то странная и слишком
