Победитель ужасных джиннов ТОМ 1001 - Альберт Беренцев
Я испытал странное чувство — смесь тревоги и восторга. Выходит, я теперь стану вторым по старшинству в обители, после Нуса?
— Куда вы едите, госпожа? Зачем?
— Йети… — замешкалась на миг Шамириам, — Йети — это мистическое существо. Оно не отсюда, а из духовного мира, понимаешь? И сердце йети — источник великой мистической силы. Для нашего шейха и для нас. Так что чудовище нужно загнать, поймать и забрать его сердце. Но это очень сложная задача. Йети приходит в наш мир ненадолго, а потом развоплощается. И чтобы помешать ему развоплотиться — нужно ехать к пику Литах и совершить там особые тайные обряды. Эти обряды мало кто знает. Лишь наш шейх, но его сейчас нет, а еще Нус и я. Нус не может сейчас оставить монастырь, тут должен оставаться устад-мужчина. Поэтому поеду я. И проведу ритуал, чтобы йети не ушел обратно в духовный мир. Я закрою ему проход. А потом мюриды отправятся в горы и сразят чудище. А ты будешь руководить черной Башней, пока меня нет, Ила. Ты справишься?
— Справлюсь по воле Отца Света, госпожа.
И Шамириам уехала — вместе с горцем и тремя охранниками — белыми мюридами, которых ей дал Нус. Оказалось, что девушка умеет ездить на коне, воистину, таланты Шамириам превосходили даже таланты большинства мужчин!
Я восхищался этой храброй женщиной.
Я коротко объяснил братии ситуацию и сложившиеся положение. День мы окончили спокойно и мирно, мы помолились на закате, а поужинали уже в темноте.
А ночью, во сне, я снова стоял на краю бездны, и теперь свирепый ветер почти что сбросил меня вниз, в чудовищную пропасть, где таилась самая черная тьма…
И на следующий день все изменилось. Как-то резко и разом. Мирные времена в святой обители закончились.
Глава 35: Про страх и трепет
— Возвеличивайте Отца Света, братья! Возвеличивайте Его, ибо Он послал нам рассвет, Он рассеял ночь и тьму!
Я теперь уже знал, как зовут будильщика в черной Башне, паренька звали Яфи. А его должность так и называлась — «будильщик», он будил братию каждое утро, с первыми лучами солнца.
Я никогда не обходил кельи по утрам, я вообще не контролировал вверенных мне мюридов до утренней молитвы. Если кто задержится и опоздает на молитву — вот тогда я его накажу. А если утром будет драка или иное непотребство — так Заки мне все доложит.
Так что я не спеша повязал чалму — будучи старейшиной, я повязывал её еще до омовения, ибо негоже старейшине появляться без чалмы — и спустился вниз.
На сердце у меня было погано с самого пробуждения. Погано и пусто. Но это меня почему-то сейчас совсем не волновало. Я будто знал, что случилось ночью, знал непонятно откуда, но знал еще до того, как услыхал горестные крики…
Эти крики вскоре заглушили крики будильщика, голос Яфи оборвался на полуслове.
Что?
Опять?
Зайдя на этаж, где помещались кельи, я увидал в коридоре толпу. Орал и плакал парень по имени Садом, он буквально рвал на себе волосы.
Я, конечно же, был в курсе про все грехи и грешки Садома — верный Заки мне все пунктуально и четко докладывал. У Садома сложились какие-то неправильные немужские отношения с другим послушником по имени Каморан. Так что я, став старейшиной, старался Садома с Камораном вместе на работы не ставить, а еще расселил их в разные кельи и разные концы коридора.
Но сейчас Каморана в коридоре не было, только Садом метался — именно возле кельи своего «дружка».
Остальные послушники, полуодетые, набились в коридор, как верблюды в стойло во время грозы, большинство мрачно молчало, некоторые еще даже не разлепили со сна глаза.
Я быстро прикинул ситуацию, поискав моих друзей и врагов. Заки был тут, а вот мои главные ненавистники — Муаммар, Усама, Кадир отсутствовали.
Я двинулся сквозь толпу к келье Каморана, Заки уже подбежал ко мне.
— Он…
— Он умер, — продолжил я за Заки.
Мой «первый советник» Заки на это яростно затряс головой, он больше ничего не сказал, видать, голосовые связки свело от ужаса.
Каморан был в своей келье — лежал на матраце, его широко раскрытые от ужаса глаза блестели в первых лучах рассвета, проникавшего сквозь узкое окошко. Каморан был мертв, причем уже явно несколько часов — он начал коченеть.
Точно также, как с Хамом. Абсолютно точно также.
Соседа Каморана по келье звали Рами, Рами стоял возле стены, весь сжавшись от страха.
Хорошенькое начало первого дня без Шамириам.
Странно, но я не ощущал сейчас ни паники, ни страха. И глаза мои были совершенно сухими. Суше них было разве что мое сердце.
— Отец Света забрал во сне нашего брата Каморана, — громко объявил я, — Помолимся, чтобы Отец простил ему грехи его, и чтобы наш брат вкусил Рая.
Я даже взгляд не поднял на братию. Я просто смотрел на труп Каморана и твердил молитву.
— Ила, они не молятся! — прервал меня яростным шепотом Заки, — Они не слушаются!
Это я и сам слышал. Молитву сейчас твердил только я один, да еще Заки пытался повторять. Однако братия не вдохновилась.
Я наконец соизволил поднять на моих мюридов взор.
— В чем дело? Не хотите помолиться за упокой вашего брата? Ну а когда вы сами отправитесь в мир иной…
— Ты убил! — перебил меня Садом, громко взвизгнув.
На Садома сейчас было страшно смотреть — он вырвал себе несколько клочьев волос на голове, он расцарапал себе лицо. И взгляд был совершенно нечеловеческим, как у бешеного пса.
— Ты убил! Ты выпил его силу и его жизнь! Как и Хама раньше! Джинн, отродье шайтана… Стоило нашей госпоже нас оставить…
Ах, вот как?
Ну ладно. Парень сам напросился. Видит Отец Света — я этого не хотел.
— Каморан умер за грехи свои, — спокойно ответил я, — Тебе его грязные дела известны лучше, чем остальным, Садом. Вы же вместе ими занимались, верно? Уясни вот что. В этой святой обители гибнут лишь грешники. Назим, Хам, твой дружок-пирожок Каморан. Ибо святость и грех несовместимы. Никто не держит в одном стойле коней и верблюдов, ибо верблюды искусают коней и убьют их. Вот что произошло. Грешник принял небесный огонь, и огонь сжег его душу дотла, оставив его тело холодным и
