Победитель ужасных джиннов ТОМ 1001 - Альберт Беренцев
Вроде бы это должно было меня успокоить, но не успокаивало. С отъездом шейха у меня будто образовалась дыра в груди, будто шейх увез с собой мое сердце…
Я ощущал странную и ненасытную тоску, сам не понимал почему. Я плохо спал ночами, несмотря на то, что дверь теперь хранила меня от врагов. Но кто сохранит меня от меня самого и темных тайн моей души? С моими снами творилось что-то неладное и невиданное. Не было больше ни сцен убийства моей семьи, ни моего врага — унизившего меня в детстве молодого шаэля, убийцы моего брата, и даже золотая дева исчезла куда-то из моих снов, улетела… Не было и видений подземных залов, по которым топал и пел демонический марш. Все эти обычные сны будто остались в моей старой келье.
А в покоях старейшины меня ночью посещали иные видения — повторявшиеся каждую ночь, как было и всю вторую половину моей жизни — вот только видения стали другими. Во сне я теперь стоял где-то в горах, на краю циклопической пропасти, бездны, и страшный ветер двигал меня, пытался сбросить вниз, куда-то в самые глубины ада…
И я просыпался крича криком.
Я завидовал. Я очень сильно завидовал тем людям, кто способен видеть хорошие сны, и каждую ночь разные. Но меня злой Творец этого счастья лишил, еще восемь лет тому назад.
Менялось лишь содержание моих кошмаров, но сами кошмары оставались и не уходили, будто стали частью меня, которая теперь будет терзать меня до самой смерти, а может быть и после Страшного Суда…
И шейх в мои сны больше не приходил, лишь разверзшаяся бездна, лишь свирепые ветра.
Явь теперь была много лучше снов.
Наяву я был старейшиной, я теперь предстоял на молитвах и распоряжался всеми в черной Башне Творца. И на моей чалме теперь было три узла — знак старшего.
И в первый же день моего старейшинства Шамириам показала мне три тайные святыни.
— Сыр, анис и камень, — сказала мне девушка, — Это тот фундамент, на котором стоит наша святая обитель. О них мы заботимся в первую очередь.
— А как же Заповедная Башня шейха, госпожа? — удивился я.
— Заповедная Башня — не от мира сего, Ила. Внутри неё обитает сам дух Отца Света, там гуляют Его мистические энергии. Так что зеленая Башня не нуждается ни в какой человеческой заботе. И когда шейха нет, как сейчас — никто из нас туда не заходит.
— А что там, в зеленой Башне? — спросил я, не сдержавшись.
Мне было очень интересно, есть ли внутри Башни шейха тот прекрасный райский сад под звездным небом, который шейх однажды показал мне во сне. Реален ли он? Или это было лишь моим видением, метафорой, которую послал мне шейх?
Шамириам на это только улыбнулась — я увидел улыбку в её глазах, а не на губах, которые девушка скрывала под никабом.
— Забудь про зеленую Башню, мюрид. Не мне рассуждать о ней. Помни про три святыни — сыр, анис и камень. Это — плоть, душа и дух нашей святой обители.
Сыр мы делали в сыроварне, из козьего молока. Его готовили «черные» послушники Башни Творца, но допускались готовить сыр лишь те, кто уже дошёл до уровня медитации сердца. Таких было восемь человек, один из них — Бурхан, тот, которого я ударил палкой во время недавнего побоища, а остальных я пока что не знал. Эти восемь всегда держались будто отдельно от остальной братии, поэтому я с ними даже никогда не конфликтовал.
Теперь Шамириам назвала мне имена всех восьмерых, а еще показала мне отдельное помещение, где росла плесень для сыра.
— Святая закваска, — сказала девушка про голубую, как небо, плесень, — Эта сырная плесень передается в нашей секте от одного шейха к другому уже много тысяч лет.
Я в очередной раз удивился:
— Но мы же никогда не едим сыра с плесенью…
— Мы не едим, — подтвердила Шамириам, — Этот сыр с плесенью — лишь для «белых» послушников Башни Света. И они вкушают его по особым дням. А мы, жители Башни Творца, довольствуемся обычным белым козьим сыром. Без плесени. Однако в Башню Света сыр с плесенью должен подаваться трижды в луну. Ты проследишь за этим, старейшина Ила. А напиток из аниса мы должны подавать «белым» братьям каждый день. Они его пьют перед сном.
Напиток состоял из аниса, который растворяли в теплом свежем козьем молоке. Напитком занималась та же «святая восьмерка» — восемь черных мюридов, постигших медитацию сердца. Сам анис они собирали в горах или покупали у горцев, а молоко у нас было свое, в нашем монастыре мы держали коз. И каждый вечер напиток подавался в Башню Света.
— Зачем это, моя госпожа? Зачем они едят этот сыр и пьют анис?
— В анисе и плесени — благодать Отца Света, — коротко и загадочно объяснила Шамириам.
Третьей великой святыней обители, кроме сыра и аниса, оказался камень — тот самый вертикальный мегалит, что стоял в самом центре двора. Именно возле него сидел шейх, устад или старейшина во время собраний и молитв. Я и сам там теперь садился, когда предстоял на молитве.
— Этот камень древнее самого мира, — сказала мне Шамириам, — В древности горцы-язычники поклонялись ему, хоть они и не ведали истинного имени Бога. Наш шейх прогнал отсюда идолопоклонников, и вот теперь — этот камень наш. Позаботься о нем, Ила. Пусть рядом с этим камнем всегда будет чисто, пусть наши мюриды не смеют здесь попусту стоять, болтать или тем более устраивать ругань или ссоры. Это — сердце обители.
Так я узнал про три главные святыни монастыря.
Еще я наконец узнал, чем занимается та группа черных мюридов, которая уединялась на вершине черной Башни Творца. Среди них еще был Муаммар, мой враг, участвовавший в попытке моего убийства. Оказалось, что это послушники, которые пытаются постигнуть уровень медитации сердца, но он им никак не дается. И для дополнительных занятий Шамириам и распорядилась, чтобы они практиковали на крыше Башни.
Сам я пока что так и оставался на уровне медитации души, а к медитации сердца и даже к попыткам её свершить — был пока что не готов. Шамириам заверила меня, что ничего страшного в этом нет. Мой предшественник
